Святитель иоанн сан-францисский шаховской. В Западной Европе
СВЯТИТЕЛЬ ИОАНН ШАНХАЙСКИЙ И САН - ФРАНЦИССКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ
Дни памяти: Июнь 17, Сентябрь 29 (Обретение мощей)
Великий Чудотворец, чудесами своими наполнивший весь мир, прославлен Русской Православной Церковью за границей 19 июня/2 июля (по новому стилю)1994 г. Строгий аскет, кормитель обездоленных, безмездный целитель, Христа ради юродивый, апостол последних времен, подвизавшийся в Азии, Европе, Америке. Никогда не ложился спать, постоянно бодрствовал, ночи его проходили в молитве. Сам Господь открывал ему, кто нуждается в помощи. Владыка проходил сквозь стены, изгонял бесов из одержимых, отвечал на незаданные вслух вопросы; исцелял безнадежно больных, обреченных на смерть людей; неожиданно являлся там, где был особенно необходим; заранее знал нужды и печали приходивших к нему. От него исходила сила, привлекавшая людей более, чем бесчисленные чудеса: то была сила любви Христовой. Еще при жизни на просьбы, обращенные к Владыке, он не только находил слова утешения, но и сразу же начинал действовать. Для верующих всего мира святитель Иоанн Чудотворец – скорый помощник всех сущих в бедах, болезнях, в скорбных и опасных обстоятельствах, хранитель путешествующих, утешитель страждущих.
В нашей стране святитель Иоанн становится все более известным, особенно после воссоединения Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви Зарубежом: людей пленяет его необыкновенный образ жизни, чудеса, совершающиеся по его молитвам. «Этот маленький, слабый физически человек, по виду почти как дитя - есть чудо аскетической стойкости и строгости», - говорил о святителе Иоанне Шанхайском митрополит Антоний (Храповицкий), рукоположивший его в епископы. В Церкви этого святого называют Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский (Максимóвич). Шанхайский - потому что он долгое время был епископом в китайском городе Шанхае, Сан-Францисский - потому что в Сан-Франциско владыка провел последние годы своей жизни и там покоятся его мощи. А Максимович - это просто его фамилия.
Этому святому довелось пожить в самых разных местах нашей планеты: в России и в Америке, в Сербии и в Китае, во Франции и даже на далеком филиппинском острове Тубабао. И удивительное дело: везде, где бы он ни появился, люди очень скоро начинали почитать его как святого уже при жизни. Потому что для него самое главное - любовь к Богу и к людям. Ко всем без разбора: к знакомым и незнакомым, к друзьям и врагам, к каждому, с кем сведет его жизнь. 
Архиепископ Иоанн родился 4/17 июня 1896 г. на юге России в селе Адамовка Харьковской губернии. При святом крещении он был наречен Михаилом в честь Архистратига Небесных Сил Михаила Архангела.
С детства он отличался глубокой религиозностью, по ночам подолгу стоял на молитве, усердно собирал иконы, а также церковные книги. Более всего любил читать жития святых. Михаил полюбил святых всем сердцем, до конца пропитался их духом и начал жить, как они. Святая и праведная жизнь ребенка произвела глубокое впечатление на его французскую гувернантку-католичку, и в результате она приняла православие.
В годину гонений Промыслом Божиим Михаил оказался в Белграде, где поступил в университет на богословский факультет. В 1926 г. митрополитом Антонием (Храповицким) он был пострижен в монахи, приняв имя Иоанна в честь своего предка свт. Иоанна (Максимовича) Тобольского. Уже в то время епископ Николай (Велимирович), сербский Златоуст, давал такую характеристику молодому иеромонаху: «Если хотите видеть живого святого, идите в Битоль к отцу Иоанну». О. Иоанн постоянно молился, строго постился, каждый день служил Божественную литургию и причащался, со дня монашеского пострига никогда не ложился, иногда его находили утром задремавшим на полу перед иконами. Он с истинно отеческой любовью вдохновлял свою паству высокими идеалами христианства и Святой Руси. Его кротость и смирение напоминали те, что увековечены в житиях величайших аскетов и пустынников. Отец Иоанн был редким молитвенником. Он так погружался в тексты молитв как будто просто беседовал с Господом, Пресвятой Богородицей, ангелами и святыми, которые предстояли его духовным очам. Евангельские события были известны ему так, как будто они происходили на его глазах.
В 1934 г. иеромонах Иоанн был возведен в сан епископа, после чего он отбыл в Шанхай. По свидетельству митрополита Антония (Храповицкого) епископ Иоанн был «зерцалом аскетической твердости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления».
Молодой владыка любил посещать больных и делал это ежедневно, принимая исповедь и приобщая их Святых Тайн. Если состояние больного становилось критическим, Владыка приходил к нему в любой час дня или ночи и долго молился у его постели. Известны многочисленные случаи исцеления безнадежно больных по молитвам святителя Иоанна.
С приходом коммунистов к власти русские в Китае снова вынуждены были бежать, большинство - через Филиппины. В 1949 г. на острове Тубабао в лагере Международной организации беженцев проживало примерно 5 тысяч русских из Китая. Остров находился на пути сезонных тайфунов, которые проносятся над этим сектором Тихого океана. Однако в течение всех 27 месяцев существования лагеря ему только раз угрожал тайфун, но и тогда он изменил курс и обошел остров стороной. Когда один русский в разговоре с филиппинцами упомянул о своем страхе перед тайфунами, те сказали, что причин для беспокойства нет, поскольку «ваш святой человек благословляет ваш лагерь каждую ночь со всех четырех сторон». Когда же лагерь был эвакуирован, страшный тайфун обрушился на остров и полностью уничтожил все строения.
Русские люди, в рассеянии сущие, имели в лице Владыки крепкого ходатая пред Господом. Окормляя свою паству, святитель Иоанн делал и невозможное. Он сам ездил в Вашингтон, чтобы договориться о переселении обездоленных русских людей в Америку. По его молитвам совершилось чудо! В американские законы были внесены поправки и большая часть лагеря, около 3 тысяч человек, перебрались в США, остальные в Австралию.
В 1951 г. архиепископ Иоанн был назначен правящим архиереем Западноевропейского экзархата Русской Зарубежной Церкви. В Европе, а затем с 1962 года в Сан-Франциско, его миссионерская деятельность, твердо основанная на жизни в постоянной молитве и чистоте православного учения, принесла обильные плоды.
Слава Владыки распространялась как среди православных, так и среди инославного населения. Так, в одной из католических церквей Парижа местный священник пытался вдохновить молодежь следующими словами: «Вы требуете доказательств, вы говорите, что сейчас нет ни чудес, ни святых. Зачем же мне давать вам теоретические доказательства, когда сегодня по улицам Парижа ходит святой Иоанн Босой».
Владыку знали и высоко чтили во всем мире. В Париже диспетчер железнодорожной станции задерживал отправление поезда до прибытия «Русского Архиепископа». Во всех европейских больницах знали об этом Епископе, который мог молиться за умирающего всю ночь. Его звали к одру тяжело больного - будь он католик, протестант, православный или кто другой - потому что, когда он молился Бог был милостив.
В парижском госпитале лежала больная раба Божия Александра и Епископу сказали о ней. Он передал записку, что приедет и преподаст ей Святое Причастие. Лежа в общей палате, где было примерно 40-50 человек, она чувствовала неловкость перед французскими дамами, что ее посетит православный епископ, одетый в невероятно поношенную одежду и к тому же босой. Когда он преподал ей Святые Дары, француженка на ближайшей койке сказала ей: «Какая Вы счастливая, что имеете такого духовника. Моя сестра живет в Версале, и когда ее дети заболевают, она выгоняет их на улицу, по которой обычно ходит Епископ Иоанн, и просит его благословить их. После получения благословения дети немедленно поправляются. Мы зовем его святым».
Дети, несмотря на обычную строгость Владыки, были ему абсолютно преданы. Существует много трогательных историй о том, как блаженный непостижимым образом знал, где может быть больной ребенок и в любое время дня и ночи приходил утешить его и исцелить. Получая откровения от Бога, он многих спасал от надвигающейся беды, а иногда являлся к тем, кому был особенно необходим, хотя физически такое перемещение казалось невозможным.
Обращаясь к истории и прозревая будущее, свт. Иоанн говорил, что в смутное время Россия так упала, что все враги ее были уверены, что она поражена смертельно. В России не было царя, власти и войска. В Москве власть была у иностранцев. Люди «измалодушествовали», ослабели и спасения ждали только от иностранцев, перед которыми заискивали. Гибель была неизбежна. В истории нельзя найти такую глубину падения государства и такое скорое, чудесное восстание его, когда духовно и нравственно восстали люди. Такова история России, таков ее путь. Последующие тяжкие страдания русского народа есть следствие измены России самой себе, своему пути, своему призванию. Россия восстанет так же, как она восстала и раньше. Восстанет, когда разгорится вера. Когда люди духовно восстанут, когда снова им будет дорога ясная, твердая вера в правду слов Спасителя: «Ищите прежде Царствия Божия и Правды Его и вся сия приложатся вам». Россия восстанет, когда полюбит Веру и исповедание Православия, когда увидит и полюбит православных праведников и исповедников.
Владыка Иоанн предвидел свою кончину. 19 июня (2 июля) 1966 г. в день памяти апостола Иуды, во время архипастырского посещения г. Сиэтлла с Чудотворной иконой Божией Матери Курско-Коренной, в возрасте 71 года, перед этой Одигитрией Русского Зарубежья отошел ко Господу великий праведник. Скорбь переполнила сердца многих людей во всем мире. После кончины Владыки голландский православный священник с сокрушенным сердцем писал: «У меня нет и не будет больше духовного отца, который звонил бы мне в полночь с другого континента и говорил: «Иди теперь спать. То, о чем ты молишься получишь».
Четырехдневное бдение венчала погребальная служба. Проводившие службу епископы не могли сдерживать рыданий, слезы струились по щекам, блестели в свете бесчисленных свечей подле гроба. Удивительно, что при этом, храм наполняла тихая радость. Очевидцы отмечали, что казалось, мы присутствовали не на похоронах, а на открытии мощей новообретенного Святого.
Вскоре и в усыпальнице Владыки стали происходить чудеса исцелений и помощи в житейских делах. Время показало, что святитель Иоанн Чудотворец - скорый помощник всех сущих в бедах, болезнях и скорбных обстояниях.
Как выглядит святой человек? Да вот так и выглядит: небольшого роста, с косматой шевелюрой, босой, в поношенной рясе… Не нужно этому удивляться. Ведь не во внешности человека заключается его святость, а в любящем сердце, всегда устремленном к Богу и к ближнему. Именно через таких людей в мир изливается любовь Божия. Как изливалась она через сердце самого необычного епископа Русской Зарубежной Церкви - святителя Иоанна Шанхайского.
Тропарь святителю Иоанну, глас 5
Попечение твое о пастве в странствии ея, / се прообраз и молитв твоих, за мир весь присно возносимых: / тако веруем, познав любовь твою, святителю и чудотворче Иоанне! / Весь от Бога освящен священнодействием пречистых таин, / ими же сам присно укрепляем, / поспешал еси ко страждущим, / целителю отраднейший. // Поспеши и ныне в помощь нам, всем сердцем чтущих тя.
МОЛИТВА
О святителю отче Иоанне, пастырю добрый и тайновидче душ человеческих! Ныне у Престола Божия за нас молишися, якоже и сам посмертне изрекл еси: аще и умрох, но жив есмь. Умоли Всещедраго Бога прощение нам во гресех даровати, да бодренно воспрянем и Богу возопиим о даровании нам духа смирения, страха Божия и благочестия во всяческих путех жизни нашея, яко милостивый сиропитатель и искусный наставник на земли быв, ныне буди нам путеводитель и в смутах церковных Христово вразумление. Услыши стенание смятенных юношей нашего лихолетия, обуреваемых беснованием вселукавым, и призри на уныние изнемогающих пастырей от утеснения тлетворнаго духа мира сего и томящихся в нерадении праздном, и ускори на молитву, слезно вопием ти, о теплый молитвиниче: посети нас, сирых, по всему лицу вселенныя резсеянных и во Отечествии сущих, во тьме страстей блуждающих, но слабою любовию ко свету Христову влекущихся и ждущих твоего отеческаго наставления, да благочестию навыкнем и наследницы Царствия Небеснаго явимся, идеже ты пребываеши со всеми святыми, славяще Господа нашего Иисуса Христа, Емуже честь и держава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Святитель Иоанн родился 4 июня 1896 года в имении своих родителей, потомственных дворян Бориса Ивановича и Глафиры Михайловны Максимовичей в местечке Адамовке, Харьковской губернии. При Святом Крещении он получил имя в честь святого Архистратига Божия Михаила. Предки его с отцовской стороны были выходцами из Сербии. Один из предков — святитель Иоанн Тобольский был подвижником святой жизни, миссионером и духовным писателем. Он жил в первой половине XVIII века и причислен к лику святых в 1916 году.
Святитель рос послушным мальчиком, так что сестра его вспоминала, как легко было родителям его воспитывать. Но, раздумывая о своем будущем, он не имел тогда еще определенного решения, не зная посвятить ли себя службе военной или гражданской. Чувствовал он непреодолимое стремление стоять за истину, которое воспитали в нем родители. Он одушевлялся примерами тех людей, которые отдавали свою жизнь за высокие и благородные цели.
Когда подошло время учиться, родители определили его в Петровский Полтавский кадетский корпус, посвященный, как говорил сам владыка, «одной из славных страниц истории России». Учился он отлично, но не любил два предмета: гимнастику и танцы. В корпусе его любили, но он чувствовал, что ему надо избрать другой путь. Особенно тому способствовало общение с законоучителем кадетов протоиереем Сергием Четвериковым, известным автором книг о преподобном Паисии Величковском и о святых Оптинских старцах, и ректором семинарии архимандритом Варлаамом. День окончания кадетского корпуса Михаилом Максимовичем совпал со днем вступления на Харьковскую кафедру архиепископа Антония (Храповицкого).
Этот архипастырь всю жизнь вдохновлял церковно-настроенную учащуюся молодежь к духовной жизни. Услышав о юном Михаиле, о котором в церковных кругах заговорили, он хотел с ним познакомиться; архиепископ Антоний стал духовным руководителем молодого человека.
В Харькове Михаил поступил в университет на юридический факультет, который он закончил в 1918 году, и некоторое время служил в Харьковском суде в дни управления Украиной гетманом Скоропадским.
Но сердце будущего святителя стояло далеко от мира сего. Все время, свободное от занятий в университете, он проводил за чтением духовной литературы, особенно выделяя при этом жития святых. «Изучая светские науки, — говорил святитель Иоанн в своем слове при наречении во епископа, — я все больше углублялся в изучение науки из наук, в изучение духовной жизни». Бывая в монастыре, в котором жил владыка Антоний, Михаил имел возможность молиться у гробницы подвижника первой половины XVIII века архиепископа Мелетия (Леонтовича), глубоко почитавшегося, но еще не канонизированного тогда угодника Божия. Душа молодого святителя уязвилась жаждой приобрести истинную цель и путь жизни во Христе.
Большое впечатление произвел на Михаила приезд в Харьков молодого епископа Варнавы (впоследствии Патриарха Сербского), сердечно принятого архиепископом Антонием и повествовавшего о страданиях сербов под властью турок. Это было в январе 1917 года перед революцией, когда у сербов, с которыми воевали Германия, Австрия и Турция, почти не оставалось свободной, не захваченной врагами территории. Отклик русских людей был единодушный. Епископ Варнава, впоследствии став Патриархом, с особой любовью оказывал гостеприимство и помощь иерархам Русской Православной Церкви Заграницей.
Русское лихолетие вынудило семью Максимовичей покинуть Родину и эвакуироваться в Югославию, где Михаилу удалось поступить на богословский факультет Университета святого Саввы и окончить его в 1925 году. Еще на последнем курсе Михаил в Белградской церкви был посвящен митрополитом Антонием во чтеца, а в 1926 году им же в монастыре Мильково пострижен в монашество с наречением имени Иоанн в честь его дальнего родственника святителя Иоанна Тобольского и посвящен в иеродиаконы. На Введение во храм Пресвятой Богородицы того же года юный инок стал иеромонахом. В эти годы он был законоучителем в сербской государственной гимназии, а с 1929 года стал преподавателем и воспитателем в сербской семинарии святого апостола Иоанна Богослова Охридской епархии в городе Битоле.
В Битоле святитель Иоанн снискал любовь своих воспитанников, и тогда же окружающим стали известны его духовные подвиги. Он постоянно и беспрерывно молился, ежедневно служил Божественную литургию, а если не служил сам, то причащался Святых Христовых Таин, строго постился и ел обыкновенно один раз в день поздно вечером. Святитель с особенной отеческой любовью внедрял в студентов-семинаристов высокие духовные идеалы. Они же первыми обнаружили его величайший подвиг аскетизма, замечая, что святитель никогда не ложился спать, а когда засыпал, то только от изнеможения и, часто, во время земного поклона в углу под иконами.
Епископ Николай (Велимирович) ценил и любил молодого иеромонаха Иоанна. Однажды перед уходом из семинарии он повернулся к небольшой группе семинаристов и сказал: «Дети, слушайте отца Иоанна; он — ангел Божий в человеческом образе». Сами семинаристы убедились в том, что отец Иоанн действительно жил ангельской жизнью. Его терпение и скромность были подобны терпению и скромности великих подвижников и пустынников. События из святого Евангелия он переживал так, как будто всё это совершалось перед его глазами, и он всегда знал главу, где это событие описано, и когда нужно было, он всегда мог процитировать данный стих. Он знал характер и особенности каждого студента. У отца Иоанна был дар Божий — необыкновенная память. В любой момент он мог сказать, когда и как семинарист отвечал, что он знал и чего не знал. И это — без каких бы то ни было записок. Для семинаристов он был воплощением многих христианских добродетелей. Они не замечали в нем недостатков, даже в его речи (легкое косноязычие). Не было никакой проблемы, личной или общественной, которую он не мог бы сразу разрешить. Не было вопроса, на который он не смог бы ответить. Ответ всегда был сжатым, ясным, полным и исчерпывающим, потому что он был по настоящему глубоко образованным человеком. Образование его, его «премудрость» зиждилась на самом прочном фундаменте — на страхе Божием. За своих семинаристов отец Иоанн молился усердно. Ночью он обходил кельи, проверяя всех. Выходя из комнаты, он осенял спящего крестным знамением.
В первую неделю Великого поста отец Иоанн ничего кроме одной просфоры в день не вкушал, так же и на Страстной неделе. Когда наступала Великая Суббота, его тело было полностью истощено. Но в день Святого Воскресения он оживал, его силы возвращались. На Пасхальной заутрене он ликующе восклицал: «Христос воскресе!» — будто Христос воскрес именно в эту святую ночь. Его лицо светилось. Пасхальная радость, которой сиял сам святитель, передавалась всем в храме. Это испытал каждый, кто был в церкви с отцом Иоанном в пасхальную ночь.
В 1934 году Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей принял решение возвести отца Иоанна в сан епископа Шанхайского, викарным архиереем Пекинской и Китайской епархии. Ничто не могло быть дальше от его помыслов, чем это, как видно из рассказа одной его знакомой по Югославии. Как-то встретившись с ним в трамвае, она спросила, по какой причине он в Белграде, на что он ответил, что приехал в город, так как по ошибке получил сообщение вместо какого-то другого иеромонаха Иоанна, которого должны посвятить во епископы. Когда же на другой день она опять его увидела, то он сообщил ей, что ошибка оказалась хуже, чем он ожидал, ибо именно его решили посвятить во епископы. Когда же он воспротивился, выставляя свое косноязычие, то ему сказали, что и пророк Моисей имел такое же затруднение. Посвящение состоялось 28 мая 1934 года. Святитель Иоанн был последним из посвященных митрополитом Антонием епископов.
Молодой епископ прибыл из Сербии в Шанхай в 1935 году на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. На пристани собралось много людей, встречающих своего нового архипастыря. Здесь ожидало его дело строительства большого собора и разрешение создавшегося там юрисдикционного конфликта. Святитель Иоанн вскоре успокоил имевшее место нестроение и закончил постройку огромного собора в честь иконы Божией Матери «Споручницы грешных», а также трехэтажного приходского дома с колокольней. Он обращал особое внимание на духовное образование детей, сам преподавал Закон Божий в старших классах Коммерческого училища и всегда присутствовал на экзаменах по Закону Божиему во всех православных школах Шанхая. Он был вдохновителем и возглавителем постройки храмов, госпиталя, больницы для душевнобольных, приюта, домов для престарелых, общественной столовой, словом, всех общественных начинаний русского Шанхая. Святитель жил жизнью своей паствы. Он принимал прямое участие в жизни всех эмигрантских учреждений.
Однако, принимая такое живое и деятельное участие в столь многих светских делах, он был чужд миру. С первого же дня его пребывания в Шанхае святитель, как и раньше, ежедневно служил Божественную литургию. Где бы он ни был, он не пропускал богослужений. Однажды, от постоянного стояния нога святителя сильно опухла и консилиум врачей, боясь гангрены, предписал немедленную госпитализацию. Святитель отказался. Тогда русские доктора сообщили приходскому совету, что они отказываются от всякой ответственности за здоровье и даже за жизнь пациента. Члены приходского совета после долгих просьб и, даже грозя увезти его туда силой, заставили святителя согласиться, и он был отправлен в госпиталь. К вечеру, однако, в госпитале его уже не было, и в шесть часов в соборе он служил всенощную, как всегда. Все суточные богослужения он совершал, ничего не пропуская, так что случалось, что на повечерии вычитывалось по пяти или более канонов, дабы почтить всех святых. Лишних разговоров в алтаре святитель не допускал и сам следил за тем, чтобы и прислужники вели себя как полагается, составив им правила поведения, которых он их строго, но ласково, заставлял придерживаться. После Литургии святитель Иоанн оставался в алтаре по два или три часа и как-то заметил: «Как трудно оторваться от молитвы и перейти к земному». По ночам бодрствовал. Никогда не ходил «в гости», но у нуждающихся в помощи неожиданно появлялся и притом в любую погоду и в самые необычные часы. Ежедневно посещал больных со Святыми Дарами. Его часто можно было видеть в ненастную погоду, в поздний час, идущего по улицам Шанхая пешком с посохом в руках и в развивающейся от ветра рясе. Когда его спрашивали, куда он направляется в такую погоду, святитель отвечал: «да здесь недалеко, нужно навестить такого-то или такую-то». И когда его подвозили, то это «недалеко» зачастую было два-три километра.
«Заботясь о спасении душ человеческих, — говорил святитель, — нужно помнить, что люди имеют и телесные потребности, громко заявляющие о себе. Нельзя проповедовать Евангелие, не проявляя любовь в делах». Одно из проявлений такой любви было основание приюта в честь святителя Тихона Задонского для сирот и для детей нуждающихся родителей. Он создал приют, который за свое пятнадцатилетнее существование в Шанхае дал убежище многим сотням детей. Владыка сам собирал больных и голодающих детей с улиц и из темных закоулков Шанхая. Однажды одну девочку он привел в приют, «купив» ее у китайца в обмен на бутылку водки.
Прихожане Шанхайской епархии платили своему архипастырю чувством глубокой любви и уважения, как видно из следующей выдержки письма, написанного ими митрополиту Мелетию в 1943 году:
«Мы — светские люди, миряне не касаемся его (святителя Иоанна) богословской начитанности, эрудиции, глубоко проникновенных апостольской верой поучений, произносимых почти ежедневно и нередко печатаемых. Мы — Шанхайская паства — будем говорить о том, что видим и чувствуем в нашем разноплеменном городе со дня приезда в него нашего святителя, что видим грешными глазами и что чувствуем нашим христианским сердцем.
Со дня его приезда прекратилось печальное явление разделения церквей; из ничего создался приют святителя Тихона Задонского, в настоящее время кормящий, обувающий и учащий 200 детей; постепенно улучшилось положение Дома Милосердия имени святителя Филарета Милостивого; больные во всех шанхайских госпиталях посещаются священниками, вовремя причащаются, а в случае кончины, и бездомные, отпеваются; умалишенные в госпитале далеко за городом навещаются им лично; заключенные в тюрьмах Сеттльмента и Французской концессии имеют возможность молиться в местах заключения за Божественной литургией и приобщаться ежемесячно; им обращено серьезное внимание на воспитание и обучение юношества в строго православном национальном духе; во многих иностранных школах наши дети учат Закон Божий; во все трудные моменты общественной жизни мы видим его, идущим впереди и защищающим нас и исконно русские устои до последней возможности, или же призывающим к жертвенности; все сектантские организации и инославные исповедания поняли и понимают, что борьба с таким столпом православной веры весьма трудна; наш святитель неустанно навещает церкви, больницы, школы, тюрьмы, учреждения светские и военные, всегда принося своим приходом ободрение и веру. Со дня его приезда ни один больной не получил отказа в его молитвах, личном посещении, а по молитвам святителя многие получили облегчение и выздоровление. Он, как факел, освещает нашу греховность, как колокол будит нашу совесть, зовет нашу душу на подвиг христианский, зовет нас, как пастырь добрый, чтобы мы хотя на минуту отвлеклись от земли, житейской грязи, и возвели очи свои к небу, откуда только и приходит помощь. Он есть тот, который, по словам святого апостола Павла, образ есть верным словом и житием, любовию и духом, верою и чистотою (1 Тим. 4:12)».
Во время японской оккупации, после того как два председателя Русского эмигрантского комитета были убиты и страх охватил русскую колонию, святитель Иоанн, несмотря на несомненную опасность, объявил себя временным главой русской колонии.
В 1945 году был избран новый Патриарх Московский Алексий I (Симанский). Некоторые иерархи Русской Зарубежной Церкви признали это избрание и перешли в юрисдикцию Московской Патриархии. Владыка Иоанн остался в подчинении Зарубежному Синоду. Вскоре он был возведен в сан архиепископа. Китайское гоминьдановское правительство и городские власти признали его главой Русской Православной Церкви в Китае.
Чудотворная сила молитв и прозорливость святителя Иоанна были известны в Шанхае. Случилось, что святителя Иоанна срочно вызвали причастить умирающего в больнице. Взяв Святые Дары, святитель отправился с другим священнослужителем в госпиталь. По прибытии туда они увидели молодого и жизнерадостного человека, возрастом 20-ти с лишним лет, играющего на гармошке. Он уже поправился и скоро должен был покинуть госпиталь. Святитель подозвал его со словами: «Хочу сейчас тебя причастить». Молодой человек тотчас же подошел к нему, исповедовался и причастился. Изумленный священнослужитель спросил владыку Иоанна, почему он не пошел к умирающему, а задержался с очевидно здоровым молодым человеком. Святитель ответил очень кратко: «Он умрет сегодня ночью, а тот, который тяжело болен — будет жить еще много лет». Так и произошло. Подобные чудеса Господь проявлял через Своего угодника и в Европе, и в Америке.
В конце 1940-х годов с приходом к власти коммунистов русские в Китае были вынуждены опять бежать, большинство из них через Филиппины. В 1949 году почти 5.000 беженцев из Китая находилось в лагере Международной Беженской Организации на острове Тубабао. Жили они там в палатках, в самых примитивных условиях. Сюда же были перевезены все дети приюта, были и старики и больные. Жили постоянно под угрозой страшных ураганов, так как остров находится на пути сезонных тайфунов, которые проходят через эту часть Тихого океана. Во время 27 месячного периода жизни русских в лагере остров только раз был под угрозой тайфуна, который, однако, переменил курс и обошел его. Святитель каждую ночь обходил весь лагерь и осенял его крестным знамением со всех четырех сторон. После того, как лагерь был почти весь эвакуирован и люди разъехались по разным странам, налетел страшный тайфун и разрушил лагерь до основания.
Неоднократно приходилось святителю Иоанну являться перед представителями гражданской власти, чтобы хлопотать о благополучии русских беженцев. Владыке Иоанну посоветовали лично похлопотать в Вашингтоне, чтобы все в лагере смогли переехать в Америку. Он полетел в Вашингтон и вопреки всем человеческим препятствиям, добился того, что исход его паствы был осуществлен.
В 1951 году архиепископ Иоанн был назначен возглавлять Западно-Европейскую епархию. О нем писали из Парижа: «Он живет уже вне нашей плоскости. Недаром говорят, что в одной из парижских католических церквей, священник сказал, обращаясь к молодежи: вы требуете доказательств, вы говорите, что сейчас нет ни чудес, ни святых. К чему вам теоретические доказательства, когда сейчас по улицам Парижа ходит живой святой — Saint Jean Pieds (Святой Иоанн Босой)».
Святитель Иоанн собирал сведения о некоторых древних святых, почитаемых на Западе, но забытых на Востоке. Благодаря знанию языков и прежде всего личным примером благочестия, святитель Иоанн привлек к Православию многих французов, голландцев и других европейцев. Такое миссионерское значение имело его пребывание в Европе.
Осенью 1962 года владыка Иоанн прибыл на свою последнюю кафедру и опять, как много лет назад на свою первую кафедру, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Сперва он прибыл в помощь состарившемуся и заболевшему старцу архиепископу Тихону, а после его кончины (17 марта 1963 года ст.ст.) святитель Иоанн стал правящим архиепископом Западно-Американским и Сан-Францисским. Снова прибыл святитель в недостроенный храм, посвященный памяти Пресвятой Богородицы, и опять, как и тогда в Китае, нестроения терзали Церковь. Прежде всего, необходимо было возобновить и завершить совершенно приостановленное (в связи с недостатком средств и резкими разногласиями, парализовавшими церковную общину) строительство нового кафедрального собора в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость». Господь послал эту милость святителю, тяжело переживавшему несогласие, но продолжавшему как молитвенный подвиг, так и неустанное наблюдение за строительством, одушевляя всех на жертвенный труд.
Много пришлось ему терпеть в это время, даже необходимость явиться в американский гражданский суд. Последние годы его жизни были исполнены горечью клевет и преследований. Иногда святитель Иоанн возбуждал в людях зависть, нарекания или же недоумения, когда он поступал с людьми, строго придерживаясь церковных правил.
В 1964 году строительство самого большого храма Русской Зарубежной Церкви в Америке, украшенного пятью золотыми куполами, было в основном закончено. Воздвижение крестов было предварено торжественным крестным ходом при огромном стечении народа. Крестный ход чуть не был отменен из-за проливного дождя, но святитель с паствой, без всякого сомнения, вышел и с пением пошел по мокрым улицам города. Дождь перестал. Перед новым собором освятили кресты, и при воздвижении главного креста просияло солнце, и на ярко блестящем знамении Христа почил белый голубь. Это видимое торжество возносящихся православных крестов было завершительным победным событием в жизни святителя на земле.
Сопровождая Курско-Коренную чудотворную икону Пресвятой Богородицы в Сиэтл, святитель Иоанн 19 июня (ст.ст.) 1966 года, отслужив в Никольском соборе Божественную литургию, оставался еще три часа в алтаре. Затем, навестив с чудотворной иконой духовных чад около собора, он проследовал в комнату церковного дома, где останавливался. Вдруг послышался грохот и прибежавшие увидели, что владыка лежит на полу и уже отходит. Его посадили в кресло, и он перед чудотворной иконой предал душу Богу.
24 июня (ст.ст.) в Соборе Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в городе Сан-Франциско состоялось торжественное отпевание святителя Иоанна. Отпевание началось в 6 часов вечера и закончилось, вследствие множества людей, прощавшихся с почившим архипастырем, лишь в первом часу ночи.
Шесть дней лежало тело святителя в открытом гробу и, несмотря на жаркую летнюю погоду, не ощущалось от него ни малейшего запаха тления и рука его была мягкой, неокоченевшей. И это, несмотря на то, что ничего с его телом в похоронном бюро не было сделано. Невольно вспоминались слова епископа Игнатия (Брянчанинова) в его «Размышлении о смерти»: «Видел ли кто тело праведника, оставленное душою? Нет от него зловония, не страшно приближение к нему: при погребении его печаль растворена какой-то непостижимой радостью». Все это, по словам того же святителя Игнатия, есть верный признак, что «почивший обрел милость и благодать у Господа».
По блаженном преставлении своем святитель Иоанн, как и при жизни, подавал обращающимся к нему с верою различные исцеления и чудотворения. Люди, в тяжелый момент жизни, когда никакие земные силы не в состоянии помочь беде, обращались к ходатайству его перед Господом. Присылаемые письма, так же как и записочки с именами, клались под митру на гробнице святителя, и многие получали ожидаемую помощь.
Осенью 1993 года архиепископу Западно-Американскому и Сан-Францисскому, вместе с комиссией, составленной еще из двух архипастырей, было поручено Архиерейским Синодом Русской Зарубежной Церкви освидетельствовать останки святителя Иоанна. Вечером 28 сентября (ст.ст.) после панихиды, отслуженной членами комиссии в усыпальнице архиепископа Иоанна, была снята крышка саркофага. Присутствующие вынули из него металлический гроб святителя и заметили, что во многих местах он совершенно проржавел. Со страхом Божиим и с молитвой открыли гроб. Лицо святителя было закрыто и все сразу обратили внимание на его светлые, нетленные руки. Помолившись, открыли лицо святителя, и все увидели нетленный лик Богом прославленного святого.
Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви, заслушав сообщение комиссии о результатах обретения, благословил продолжать труды по подготовке к прославлению святителя Иоанна, которое было назначено на 19 июня (ст.ст) — день его блаженной кончины.
Прославление в лике святых святителя Иоанна, архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского, состоялось 19 июня (2 июля) 1994 года.
Патриархия.ru
В 1994 году, 19 июня / 2 июля, Русская Православная Церковь за рубежом прославила в лике чтимых ею святых одного из величайших подвижников Православия XX века, молитвенника за всех страждущих и нуждающихся, защитника и пастыря оказавшихся вдали от многострадальной Родины – святителя Шанхайского и Сан-Францисского Иоанна (Максимовича). Промыслительно, что это произошло в канун празднования дня памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Промыслительно и то, что в год, когда Святая Русь празднует 1020-летие своего крещения, Архиерейский Собор вновь единой Русской Православной Церкви установил общецерковное почитание святителя Иоанна.
Торжественное прославление святителя Иоанна, Шанхайского чудотворца, в Сан-Франциско 19 июня / 2 июля 1994 года
К кафедральному собору Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско за несколько дней до прославления святого стали стекаться верующие со всего мира. Совершались ежедневные заупокойные литургии, панихиды служили ежечасно, исповедь шла непрерывная.
За два дня до торжества, в четверг, за литургией причастие преподавалось из пяти чаш. Собор, в котором могла находиться лишь тысяча человек, не мог вместить всех верующих, и снаружи, где на большом экране транслировались все службы, стояло около трех тысяч человек. На торжествах присутствовали три чудотворные иконы Божией Матери: Курская-Коренная, Иверская мироточивая и местная святыня – обновленная Владимирская икона. Прославление возглавил старейший иерарх Русской Церкви за рубежом митрополит Виталий. Ему сослужили 10 архиереев и 160 священнослужителей.
В пятницу 1 июля в 1:30 дня в нижнем храме мощи святителя Иоанна Шанхайского были переложены митрополитом Виталием из усыпальницы в раку, сделанную из дорогого дерева. Святой был облачен в белоснежные ризы, обшитые серебряными галунами и крестами; тапочки его были сшиты в Сибири, подризник тоже был из России. Раку торжественно перенесли в верхний храм. В 4:30 была совершена последняя панихида.
За всенощной перед полиелеем митрополит Виталий открыл раку: святые мощи, кроме лица, были открыты, руки видны. Икону святителя высоко подняли два рослых священника, и всенародно было спето величание святому. Прикладывание к мощам закончилось в 11 часов ночи.
В субботу службы чередовались в приделах храма. Первую литургию совершил в 2 часа ночи епископ Вевейский Амвросий. Ему сослужили свыше 20 священников. Рака была внесена священнослужителями в алтарь и поставлена на горнем месте. Вторая литургия началась в 5 часов утра, за ней причащалось около 300 человек. А в 7 часов утра на Божественной литургии объединились вокруг митрополита Виталия 11 архиереев и около 160 священнослужителей. Пели три хора, было около 700 причастников. Крестный ход шел вокруг всего квартала, все стороны света осенялись чудотворными иконами. Потом святые мощи были положены в специально сооруженные сени в храме. Закончилась служба в 1:30 дня. Праздничная трапеза объединила около двух тысяч человек. За ней читалось похвальное слово святителю Иоанну. Архиепископ Берлинский и Германский Марк произнес приличествующую случаю речь.
Торжества продолжались и на второй день, в воскресенье Всех святых, в земле Российской просиявших. Поток богомольцев к раке святителя не прекращался.
Так проходило великое духовное торжество – причисление к лику святых святителя Иоанна, Шанхайского чудотворца, в городе Сан-Франциско 2 июля 1994 года. Это событие не только наполнило радостью сердца русских, проживающих в зарубежье, но возвеселило сердца множества людей в России, знавших о необыкновенной жизни владыки Иоанна. Оно охватило и новообращенных в Православие, рассеянных по всему миру, – православных французов, голландцев, американцев…
Кем же был этот человек, который прозорливо направлялся к больному, возвращал к жизни умирающего, изгонял бесов у одержимого?
Детство и отрочество будущего святителя
Будущий святитель Иоанн родился в селе Адамовка Харьковской губернии 4 июня 1896 года. В святом крещении он был назван Михаилом – в честь святого архангела Божия. Род его, Максимовичей, издавна отличался благочестием. В XVIII веке из этого рода прославился святитель Иоанн, митрополит Тобольский, просветитель Сибири, пославший первую православную миссию в Китай; после его смерти на его могиле происходило множество чудес. Он был прославлен в 1916 году, и его нетленные мощи по сей день почивают в Тобольске.
Миша Максимович был болезненным ребенком. Он сохранял хорошие отношения со всеми, но особо близких друзей не имел. Любил животных, особенно собак. Шумных детских игр не любил и был часто погружен в свои мысли.
С детства Миша отличался глубокой религиозностью. На своей хиротонии в 1934 году он так охарактеризовал настроение своих детских лет: «С самых первых дней, как я начал осознавать себя, я захотел служить праведности и истине. Мои родители возожгли во мне усердие неколебимо стоять за правду, и душа моя была пленена примером тех, кто отдал за нее жизнь».
Он любил играть «в монастырь», наряжая игрушечных солдат монахами и делая из игрушечных крепостей монастыри.
Он собирал иконы, религиозные и исторические книги – и так образовалась у него большая библиотека. Но более всего он любил читать жития святых. Этим он оказал большое влияние на своих братьев и сестру, которые благодаря ему знали жития святых и русскую историю.
Святая и праведная жизнь Михаила произвела сильное впечатление на его французскую гувернантку, католичку, и она приняла Православие (Мише было тогда 15 лет). Он помог ей приготовиться к этому шагу и учил ее молитвам.
Загородное имение Максимовичей, где вся семья проводила лето, было расположено в 12 верстах от знаменитого Святогорского монастыря. Родители часто посещали монастырь и подолгу жили там. Переступая ворота монастыря, Миша вступал с увлечением в монашескую стихию. Там жили по афонскому уставу, там были величественные храмы, высокая «гора Фавор», пещеры, скиты и большое братство в 600 монахов, среди которых были и схимники. Все это привлекало Мишу, жизнь которого с детства выстраивалась по житиям святых, и побуждало его часто приходить в монастырь.
Когда ему исполнилось 11 лет, он поступил в Полтавский кадетский корпус. И здесь он оставался таким же тихим и религиозным, мало походя на солдата. В этом училище, когда ему исполнилось 13 лет, он отличился одним поступком, навлекшим на него обвинение в «нарушении порядка». Кадеты часто шли церемониальным маршем в город Полтаву. В 1909 году по случаю 200-летия Полтавской битвы этот марш был особенно торжественным. Когда кадеты проходили перед полтавским собором, Михаил повернулся к нему и… перекрестился. За это соученики его долго осмеивали, а начальство наказало. Но по заступничеству великого князя Константина Константиновича наказание было заменено похвальным отзывом с указанием на здравые религиозные чувства мальчика. Так что и насмешки товарищей сменились уважением.
По окончании кадетского корпуса Миша хотел поступить в Киевскую духовную академию. Но родители его настаивали, чтобы он поступил в Харьковскую юридическую школу, и, послушания ради, он стал готовиться к карьере юриста.
В Харькове покоились мощи архиепископа Мелетия († 1841). Это был аскет; он, практически, никогда не спал, был прозорливцем и предсказал свою кончину. На его гробе, под храмом, постоянно служились панихиды… То же самое позже повторилось и в судьбе владыки Иоанна.
Во время своей учебы в Харькове – в годы, когда созревает человек, – будущий святитель осознал весь смысл своего духовного воспитания. Тогда как другие молодые люди отзывались о религии как о «бабушкиных сказках», он стал понимать, какая мудрость сокрыта в житиях святых по сравнению с университетским курсом. И он предавался их чтению, хотя и преуспевал в юридических науках. Усваивая мировоззрение и постигая разнообразие деятельности святых – аскетические труды и молитву, он полюбил их всем сердцем, до конца пропитался их духом и стал жить по их примеру.
Вся семья Максимовичей была предана православному царю, и молодой Михаил, естественно, не принял Февральской революции. На одном из приходских собраний предложили переплавить колокол – он один этому воспрепятствовал. С приходом большевиков Михаил Максимович был посажен в тюрьму. Освобожден и опять посажен. Окончательно его освободили, лишь когда убедились, что ему было безразлично, где он находится, – в тюрьме или в другом месте. Он в буквальном смысле жил в другом мире и просто отказывался приспосабливаться к той действительности, которая управляет жизнью большинства людей, – он решил неколебимо следовать пути Божественного закона.
Эмиграция. В Югославии
Во время гражданской войны вместе с родителями, братьями и сестрой Михаил был эвакуирован в Югославию, где поступил в Белградский университет. Он окончил его Богословский факультет в 1925 году, зарабатывая на пропитание продажей газет. В 1926 году в Мильковском монастыре Михаил Максимович был пострижен в монахи митрополитом Антонием (Храповицким), причем с именем в честь его дальнего родственника – святителя Иоанна Тобольского. На праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 30-летний инок стал иеромонахом.
В 1928 году отец Иоанн был назначен законоучителем в Битольскую семинарию. Там училось 400–500 студентов. И отец Иоанн любовью, молитвой и трудами принялся за воспитание молодых людей. Он знал каждого ученика, его нужды, и каждому он мог помочь разрешить любое недоумение и дать добрый совет.
Один из студентов так отзывался о нем: «Отец Иоанн любил нас всех, и мы – его. В наших глазах он был воплощением всех христианских добродетелей: мирный, спокойный, кроткий. Он стал нам настолько близок, что мы относились к нему как к старшему брату, любимому и уважаемому. Не было конфликта, личного или общественного, которого он не мог бы разрешить. Не было вопроса, на который у него не нашлось бы ответа. Достаточно было кому-нибудь на улице что-то у него спросить, как он немедленно давал ответ. Если вопрос был более важным, он обычно отвечал на него после службы в храме, в классе или в кафетерии. Ответ его был всегда информативно насыщенным, ясным, полным и компетентным, потому что исходил от человека высокообразованного, имеющего два университетских диплома – по богословию и по праву. Ежедневно и еженощно он молился за нас. Каждую ночь он, как ангел-хранитель, оберегал нас: одному поправлял подушку, другому одеяло. Всегда, входя в комнату или выходя из нее, он благословлял нас крестным знамением. Когда он молился, студенты ощущали, что он беседовал с жителями небесного мира».
Епископ Охридский Николай (Велимирович), великий сербский богослов и проповедник, обратился однажды к группе студентов так: «Дети, внимайте отцу Иоанну! Он ангел Божий в человеческом обличье».
Совсем сказочный эпизод произошел с отцом Иоанном, когда его вызвали на хиротонию в Белград в 1934 году. Приехав в Белград, он встретил на улице знакомую даму и стал объяснять ей, что произошло недоразумение: должны хиротонисать какого-то отца Иоанна, а вызвали по ошибке его. Вскоре он ее опять встретил и, озадаченный, объяснил ей, что оказывается хиротония касается его самого.
Посылая его епископом в Китай, митрополит Антоний писал: «Вместо меня, как мою собственную душу, как мое сердце, посылаю вам епископа Иоанна. Этот маленький, тщедушный человек, с виду почти ребенок, на деле зерцало аскетической твердости в наше время всеобщего духовного расслабления».
На Дальнем Востоке. Шанхай
Прибыв в Шанхай, владыка Иоанн столкнулся с разгоревшимися в церковной жизни конфликтами. Поэтому сначала ему пришлось умиротворять враждующие партии.
Особое внимание владыка уделял религиозному образованию и взял себе за правило присутствовать на устных экзаменах по закону Божию во всех православных школах Шанхая. Он стал одновременно попечителем различных благотворительных обществ, активно участвуя в их работе.
Для сирот и детей нуждающихся родителей он устроил приютский дом, поручая их небесному покровительству святителя Тихона Задонского, особенно любившего детей. Владыка сам подбирал больных и голодающих детей на улицах и в темных переулках шанхайских трущоб. Владыка старался заменить им отца, особенно оказывая им внимание во время великих праздников Рождества и Пасхи, когда родители так стараются порадовать своих детей. В такие дни он любил устраивать детям вечера, например с рождественской елкой, представлениями, доставал им духовые инструменты.
Его радостью было видеть молодых людей, объединенных в братстве святителя Иоасафа Белгородского, где проводились беседы на религиозные и философские темы, занятия по изучению Библии.
Владыка был крайне строг к себе. Его подвиг основывался на молитве и посте. Пищу он принимал один раз в день – в 11 часов вечера. В первую и последнюю седмицу Великого поста не вкушал вовсе, а в остальные дни Великого и Рождественского постов – только алтарный хлеб. Ночи проводил обычно в молитве и, когда силы его истощались, клал голову на пол или находил краткий покой, сидя в кресле.
Чудеса по молитвам владыки Иоанна
Многочисленны чудеса, происходившие по молитвам владыки Иоанна. Описание некоторых из них позволит представить всестороннюю духовную силу святителя.
В приюте заболела семилетняя девочка. К ночи у нее поднялась температура, и она стала кричать от боли. В полночь ее отправили в больницу, где определили заворот кишок. Созвали консилиум врачей, которые объявили матери, что состояние девочки безнадежно и что она не вынесет операции. Мать просила спасти дочь и сделать операцию, а сама ночью же пошла к владыке Иоанну. Владыка позвал мать в собор, открыл царские врата и начал молиться перед престолом, и мать, стоя на коленях перед иконостасом, тоже горячо молилась о дочери. Это длилось долго, и уже наступило утро, когда владыка Иоанн подошел к матери, благословил ее и сказал, что она может идти домой, – ее дочь будет жива и здорова. Мать поспешила в больницу. Хирург сказал ей, что операция прошла успешно, но никогда еще он не наблюдал такого случая в своей практике. Только Бог мог спасти девочку по молитвам матери.
Тяжело больная женщина в больнице звала владыку. Доктор сказал, что она умирает и не стоит беспокоить владыку. На другой день владыка приехал в госпиталь и говорит женщине: «Что ты мне мешаешь молиться, ведь сейчас я должен совершать литургию». Причастил умирающую, благословил и уехал. Больная уснула и стала после этого быстро поправляться.
Заболел бывший преподаватель коммерческого училища. В больнице врачи определили сильно воспаленный аппендицит и сказали, что он может умереть на операционном столе. Жена больного пошла к владыке Иоанну, рассказала ему все и просила помолиться. Владыка пошел в больницу, возложил руки на голову больного, долго молился, благословил его и ушел. На следующий день медсестра рассказала жене, что когда она подошла к больному, то увидела его сидящим на кровати, простыня, на которой он спал, была вся в гное и крови: аппендицит ночью прорвался. Больной выздоровел.
После эвакуации из Китая владыка Иоанн с паствой очутился на Филиппинах. Однажды он посетил больницу. Откуда-то издалека доносились страшные крики. На вопрос владыки медсестра отвечала, что это безнадежная больная, которую изолировали, потому что она всех беспокоит своим криком. Владыка хотел немедленно идти туда, но медсестра ему не советовала, так как от больной исходило зловоние. «Это не имеет значения», – ответил владыка и направился в другое здание. Он возложил женщине на голову крест и начал молиться, затем исповедал ее и причастил. Когда он уходил, она уже не кричала, но тихо стонала. Некоторое время спустя владыка опять посетил госпиталь, и эта женщина сама выбежала ему на встречу.
А вот случай изгнания бесов. Рассказывает отец об исцелении своего сына. «Сын мой был одержимый, он ненавидел все святое, все святые иконы и кресты, расщеплял их на тончайшие палочки и очень радовался этому. Я возил его к владыке Иоанну, и тот его ставил на колени, клал ему на голову то крест, то Евангелие. Мой сын бывал очень печальным после этого, а иногда и убегал из собора. Но владыка велел мне не отчаиваться. Он сказал, что будет продолжать за него молиться, и со временем он поправится, а пока что пусть продолжает лечиться у докторов. “А вы не переживайте, Господь не без милости”».
Так тянулось несколько лет. Однажды сын дома читал Евангелие. Лицо его было светлое и радостное. И он заявил отцу, что надо ему поехать в Минхон (в 30–40 км от Шанхая), в дом для умалишенных, куда он ездил иногда: «Мне надо туда ехать, там Дух Божий очистит меня от духа зла и тьмы, и я тогда отойду ко Господу», – сказал он. Привезли его в Минхон. Через два дня отец приехал его навестить и увидел, что сын его беспокойный, беспрерывно мечется в кровати, и вдруг он принялся кричать: «Не надо, не подходи ко мне, я тебя не хочу!»
Отец вышел в коридор, чтобы узнать, кто идет. Коридор был длинный и выходил на аллею. Там отец увидел автомобиль, из него вышел владыка Иоанн и направился к госпиталю. Отец вошел в палату и видит, что его сын мечется на кровати и кричит: «Не подходи, я тебя не хочу, уйди, уйди!» Потом успокоился и стал тихо молиться.
В это время раздались шаги по коридору. Больной вскочил с постели и побежал по коридору в одной пижаме. Встретив владыку, упал перед ним на колени и плакал, прося отогнать от него духа зла. Владыка положил свои руки на его голову и прочитал молитвы, потом взял его за плечи и повел в палату, там уложил его в кровать и молился над ним. Потом причастил.
Когда владыка уехал, больной сказал: «Ну вот, наконец совершилось исцеление, и теперь Господь примет меня к Себе. Папа, вези меня скорее, я должен умереть дома». Когда отец привез сына домой, тот был счастлив видеть все в своей комнате, а особенно иконы; начал молиться и взял Евангелие. На следующий день стал торопить отца, чтобы скорее звал священника, чтобы еще раз причаститься. Отец говорил, что он только вчера причащался, но сын возражал и говорил: «Папа, скорее, скорее, а то не успеешь». Отец позвонил. Приехал батюшка, и сына еще раз причастили. Когда отец проводил священника до лестницы и вернулся, сын его изменился в лице, еще раз ему улыбнулся и тихо отошел ко Господу.
Вот так был прославляем Бог в действиях святителя Иоанна.
Но нашлись люди, которые его возненавидели, на него клеветали, старались его оттеснить, и даже нашлись такие, которые попытались его отравить и почти преуспели в этом, ибо святитель был при смерти.
Во время эвакуации из коммунистического Китая владыка Иоанн проявил себя как пастырь добрый, ведущий паству свою к тихому пристанищу, пастырь, готовый душу свою положить за овцы своя. Известен случай, когда он сутками сидел на ступенях Белого дома в Вашингтоне и таким образом добился разрешения на въезд в Соединенные Штаты для пяти тысячам беженцев.
В Западной Европе
В начале 1950-х годов владыка Иоанн был назначен на Западно-Европейскую кафедру с титулом архиепископа Брюссельского и Западно-Европейского. Поселился он в кадетском корпусе в Версале. И опять при любимых им детях.
Владыка оказался незаменимым попечителем и отцом для сестер Леснинской обители, только что эвакуировавшихся из Югославии. Он с особой ревностью служил в храме-памятнике в Брюсселе, воздвигнутом в память царской семьи и всех жертв революции. Он нашел в Париже хороший особняк и устроил в нем свой кафедральный храм, посвященный Всем русским святым. Владыка неутомимо объезжал храмы своей широко раскинутой епархии. Он непрестанно посещал госпитали и тюрьмы.
В Западной Европе его деятельность приобрела апостольское значение. Он ввел почитание западных святых первых веков, представив Синоду на утверждение список с подробными указаниями сведений о жизненном пути каждого святого в отдельности. Он способствовал развитию французской и голландской Церквей. Пусть результаты в этой области многими ставятся под вопрос, но ищущим православной веры и жизни он не мог отказать в своей поддержке, возлагая, очевидно, надежду на духовную настроенность отдельных лиц. Эта его деятельность нашла свое оправдание во многих случаях. Укажем только на тот факт, что рукоположенный им священник-испанец прослужил около 20 лет настоятелем в созданном им парижском храме.
По молитвам владыки Иоанна происходило множество чудес и в Западной Европе. Для свидетельства о них потребуется особый сборник.
В дополнение к таким разносторонним чудесным явлениям, как прозорливость, исцеление душевных и телесных немощей, имеются два свидетельства о том, что владыка пребывал какой-то момент в сиянии и стоящим на воздухе. Об этом свидетельствовала одна монахиня Леснинской обители, а также чтец Григорий в церкви Всех русских святых в Париже. Последний, закончив однажды чтение часов, подошел за дополнительными указаниями к алтарю и увидел через приоткрытую боковую дверь владыку Иоанна в лучезарном свете и стоящим не на земле, но на высоте примерно в 30 см.
В Соединенных Штатах Америки. Сан-Франциско
На побережье дальнего Запада Америки, на свою последнюю кафедру, владыка прибыл осенью 1962 года. Архиепископ Тихон ушел по болезни на покой, и в его отсутствие строительство нового кафедрального собора остановилось, так как острые разногласия парализовали русскую общину. Но под руководством владыки Иоанна мир был в какой-то мере восстановлен и величественный собор закончен.
Но нелегко было владыке. Много пришлось ему кротко и молчаливо терпеть. Его вынудили даже явиться в общественный суд, что было вопиющим нарушением церковных канонов, требуя ответа на абсурдное обвинение в сокрытии им нечестных финансовых операций приходского совета. Правда, все привлеченные к ответу были в конце концов оправданы, но последние годы жизни владыки омрачились горечью от поношений и преследований, которые он переносил всегда без жалоб и осуждения кого-либо.
Сопровождая чудотворную Курскую-Коренную икону Богоматери в Сиэтл, владыка Иоанн 19 июня / 2 июля 1966 года остановился в тамошнем Николаевском соборе – храме-памятнике новомученикам Российским. Отслужив Божественную литургию, он оставался еще три часа один в алтаре. Затем, навестив с чудотворной иконой духовных детей, живших недалеко от собора, он последовал в комнату церковного дома, где обычно останавливался. Вдруг послышался грохот, и прибежавшие увидели, что владыка упал и уже отходит. Его посадили в кресло, и он перед чудотворной иконой Богоматери предал душу свою Богу, уснул для этого мира, о чем так ясно предсказывал многим.
Шесть дней лежал владыка Иоанн в открытом гробу, и, несмотря на летнюю жару, не ощущалось от него ни малейшего запаха тления, и рука его была мягкой, неокоченевшей.
Открытие святых мощей
2/15 мая 1993 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви за границей было принято решение причислить к лику святых архиепископа Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского.
Предварительное освидетельствование честных его останков состоялось 28 сентября / 11 октября 1993 года. Вторичное освидетельствование и переоблачение останков святителя имело место 1/14 декабря 1993 года, в день памяти праведного Филарета Милостивого.
При пении ирмосов великого канона «Помощник и Покровитель» была снята крышка с гроба, и перед охваченными трепетом и благоговением священнослужителями предстали нетленные останки владыки: сохранились брови, ресницы, волосы, усы, борода; рот приоткрыт, руки слегка приподняты, пальцы частично согнуты, создавая впечатление, что владыка проповедует с движением руки; все мышцы, сухожилия, ногти сохранились; тело легкое, высохшее, застывшее.
При пении канона святителя Андрея Критского приступили к помазанию всего тела елеем. Затем совершено было помазание святых мощей миром от иконы Божией Матери Иверской мироточивой при пении тропаря «От святыя иконы Твоея, о Владычица Богородице…». После этого началось облачение в новые одежды, вплоть до архиерейского облачения белоснежного цвета с серебряными галунами и крестами.
Отслужена была заключительная заупокойная лития.
«Вечная память» разнеслась по всей вселенной. А потом с воодушевлением запели: «Православия наставниче, благочестия учителю и чистоты, вселенныя светильниче, архиереев богодухновенное удобрение, Иоанне, премудре, ученьми твоими вся просветил еси, цевнице духовная, моли Христа Бога спастися душам нашим».
Тропарь святителю Иоанну, глас 5
Попечение твое о пастве в странствии ея, / се прообраз и молитв твоих, за мир весь присно возносимых: / тако веруем, познав любовь твою, святителю и чудотворче Иоанне! / Весь от Бога освящен священнодействием пречистых таин, / ими же сам присно укрепляем, / поспешал еси ко страждущим, / целителю отраднейший. // Поспеши и ныне в помощь нам, всем сердцем чтущих тя.
В 2008 году Архиерейский Собор Русской православной церкви причислил к лику общецерковных святых одного из самых почитаемых святителей русского зарубежья - архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского Иоанна. В РПЦЗ его прославление совершилось еще в 1994 году, тогда же были обретены и нетленные мощи святителя.
Потомственный святой
Михаил Борисович Максимович родился 4 июня 1896 в семье Бориса Ивановича и Глафиры Михайловны Максимовичей в местечке Адамовке - родительском имении в Изюмском уезде Харьковской губернии. Он принадлежал к разветвленному малороссийскому дворянскому роду, среди представителей которого уже был святитель Иоанн (Максимович), митрополит Тобольский, замечательный аскетический писатель и один из просветителей Сибири, скончавшийся в 1715 и канонизированный стараниями Царя-Мученика Николая II перед самой революцией, в 1916. К этому же роду принадлежал и замечательный этнограф и филолог, первый ректор Киевского Университета Михаил Александрович Максимович - собиратель украинских песен и преданий и защитник единства Руси от сепаратистских нападок.
Миша Максимович с детства отличался искренним и сильным благочестием - от первых детских игр «в монастырь» он перешел к многочасовым ночным стояниям на молитве и углубленному чтению житий святых, которые он впоследствии считал лучшей прививкой от «абстрактного» христианства и настоящей школой христианского благочестия. С детства проявился и его горячий патриотизм (однажды, возмущенный изменой болгарского царя славянскому делу, он привел в негодность семейную патефонную пластинку с болгарским гимном). Не менее ярко выразилась и та его черта, которая позднее была осознана всеми как юродство во Христе - полное пренебрежение светскими условностями ради благочестия. Однажды кадет Полтавского кадетского корпуса Максимович едва не получил взыскание за то, что во время прохода торжественным строем в день Полтавской баталии нарушил строй… чтобы перекреститься на кафедральный собор…
Когда в 1914 году Михаил Максимович поступил на юридический факультет Харьковского университета, архиерейскую кафедру в этом крупном городе занял архиепископ Антоний (Храповицкий), знаменитый богослов и церковно-общественный деятель, собиравший вокруг себя молодежь, искавшую монашеской жизни. Владыка Антоний узнал о необычном юноше и искал с ним встречи, даже шутливо ругал родителей Михаила за то, что те «прячут сына», и в итоге знакомство произошло. Свт. Иоанн навсегда остался учеником и последователем владыки Антония, предметом его заботы и поддержки. Он усвоил многие взгляды и подходы учителя, но, в то же время, показал и то, в чем превосходство практической, молитвенной школы богословия над даже самым тонким теоретизированием - глубоко почитая владыку Антония, святитель Иоанн всегда был совершенно свободен от его богословских увлечений и крайностей, умея, в то же время, давать строго церковную интерпретацию творческим интуициям учителя.
В годы гражданской войны семья Максимовичей покинула Россию вместе с белой эмиграцией. Другого способа сохранить жизнь Михаилу родители просто не видели: он был активным церковником, активно выступал против любых попыток ущемления Церкви и несколько раз арестовывался разными сменявшимися на Украине властями. Максимовичи перебрались в Югославию, где Михаил поступил на богословский факультет Белградского университета св. Саввы, который закончил в 1925 году. В университете сформировался кружок талантливых студентов, сыгравших потом немалую роль в жизни разных русских юрисдикций - князь Дмитрий Шаховской (будущий архиепископ Иоанн Сан-Францисский автокефальной Православной Церкви Америки и известный духовный писатель), будущий архимандрит Киприан (Керн), философ Василий Зеньковский - все они были тогда достаточно близки к митр. Антонию. Но выступал с лекциями в Братстве во имя преп. Серафима Саровского (так оформился этот кружок) и оппонент митрополита Антония, архиепископ Феофан Полтавский - бывший духовник царской семьи, представитель строго ортодоксальной монашеской богословской традиции.
Богословие благодати
Именно в эти годы оформился стиль богословия святителя Иоанна - простота, ориентация на Церковное Предание, богословие из глубины молитвенного опыта, отстранение от внецерковных влияний на богословскую мысль, от разного рода экспериментаторства и возношений интеллекта. Его богословие было святоотеческим и по форме подачи - он избегал написания длинных ученых трактатов и диссертаций. Его богословие - это небольшие статьи, доклады, проповеди, заметки. Обычно - очень лаконичные, но источающие небывалую концентрацию духа истины и опыта живого соприкосновения с благодатью.
Этот же стиль виден и в проповеднических трудах святителя Иоанна. Он был блестящим церковным ритором, но его слушатели не могли этого оценить - владыку не слушалась ослабленная постом и изнурением плоти нижняя челюсть, и его речь была совершенно неразборчива. Лишь в письменной передаче прихожане могли оценить, сколь великий проповедник перед ними выступает; лишь сейчас, из книги его «Слов» становится понятно, как мастерски он владел подлинным церковным риторством. Но «гугнивость», неразборчивость речи была частью юродского подвига святителя, никогда не искавшего себе внешнего признания интеллигентных «ценителей».
Первым испытанием дарований на будущего святителя на ниве церковной письменности стала работа в 1925 году юриста Михаила Максимовича над докладом «Происхождение закона о престолонаследии в России». Небольшая справка для митр. Антония переросла в обстоятельное исследование исторической эволюции наследственного принципа русского самодержавия. Выводы Михаила Максимовича без прямой полемики значительно разошлись с выводами юриста М.В. Зызыкина, в 1924 году выпустившего книгу «Царская власть и закон о престолонаследии в России». Зызыкин категорически отрицал права на императорский престол рода Кирилловичей на том основании, что их мать не была на момент их рождения православной.
М.Б. Максимович построил свое исследование на том, что продемонстрировал - история престолонаследия в России - это история все большего укрепления династического принципа в его абсолютности. Никакими благими пожеланиями этот принцип не может быть ограничен, а потому, не называя имен, приходил к выводу, что изменение единственно законного порядка престолонаследия, даже под самыми благовидными предлогами, было бы отходом от идеала русской монархии.
«Вполне бы… соответствовало духу русского права требование, чтобы все члены царского дома исповедовали православную веру, чтобы при вступлении в брак лица, не принявшие православия, к особам царствующего дома не причислялись и русскими титулами не обладали, а лица, от православия отпавшие, теряли и достоинство, и права члена царского дома. Однако все это может иметь законную силу лишь после соответствующего указа российского самодержца, коему одному принадлежит право устанавливать законы. Кроме того, нужно заметить, что ввиду того, что царский дом в свое время признал для себя обязательным закон о воспрещении лицам, происшедшим от неравнородных браков, наследовать престол и о невключении их в состав царской семьи, - закон, который Александр I всех заклял соблюдать, - едва ли было бы полезно, чтобы даже сам государь отменил его без соответствующего разрешения от клятвы российским патриархом или законным Собором российских иерархов.
До того же времени никакие изменения или произвольные толкования не могут иметь места, и исторический российский закон, получивший свое начало вместе с началом объединения Руси, действителен в том виде, в каком находился в день страшного преступления - лишения законного царя принадлежащей ему власти. Россия несет и будет нести тяжелые последствия этого преступления, пока власть в ней не перейдет опять в руки того, кто Самим Промыслом сделан ее объединяющим главою, опорою и хранителем ее благосостояния. А таковым является старший по первородству член царского рода. Пренебрежение тем законом, который выработан собирателями Руси и осенен благословениями ее святых заступников и святителей, было причиной многих печальных последствий, а в дальнейшем будет источником новых потрясений и волнений, ибо русский народ во все эпохи стремился к своему законному царю, только под властью которого Русь всегда обретала успокоение и благоденствие».
Более чем вероятно, что именно этот вывод М.Б. Максимовича повлиял на то, что в 1927 году митрополит Антоний обратился от поддержки великого князя Николая Николаевича к поддержке великого князя Кирилла Владимировича, несмотря на личную антипатию к князю и к его поведению во время Февральской революции. Принцип первородства, ставший палладиумом русской православной монархии, её наиболее отличительным свойством по сравнению с Византией, восторжествовал, в том числе и усилиями будущего святителя Иоанна.
Другой важной работой будущего Святителя стала критика софиологии о. Сергия Булгакова. К тому моменту Михаил Борисович стал иеромонахом Иоанном, в 1926 году митрополит Антоний постригает его в монашество, а вскоре следуют рукоположения в диаконский и священнический сан. В 1928 году, по инициативе графа Ю.П. Граббе, другого ближайшего сотрудника митрополита Антония в этот период, отец Иоанн публикует в издаваемой Граббе газете «Голос верноподданного» серию статей «Почитание Богородицы и Иоанна Крестителя и новое направление русской религиозно-философской мысли».
Это учение восходит к 1870-м годам, когда молодой философ Владимир Соловьев получил некое откровение от «Софии» и написал на французском языке автоматическим письмом соответствующий трактат. С тех пор софиология стала в центре всего основанного Соловьевым гностического направления в русской философии. Образом Софии вдохновлялись Блок и другие символисты, большое внимание ей уделял о. Павел Флоренский. Однако лишь о. Сергию Булгакову приключилось превратить софианство из неортодоксального мистического течения в догматическую ересь. Будучи ректором Богословского института в Париже, читая курс догматического богословия, Булгаков попытался сделать софиологию краеугольным камнем православной догматики.
Так и развернулся во всю мощь «Спор о Софии», в котором приняли участие лучшие богословы той эпохи. Жесткая критика на доктрину Булгакова обрушилась как со стороны последователей антониевской школы, так и её противников во всех русских церковных юрисдикциях. В Московском Патриархате критику Булгакова повели сам Митрополит Сергий и молодой богослов Владимир Лосский («Спор о Софии»). В «Парижском экзархате» митр. Евлогия, к которому принадлежал сам Булгаков, его постоянным острым оппонентом (хотя и избегавшим открытых стычек) был о. Георгий Флоровский («Тварь и тварность», «Пути русского богословия»). В Русской Зарубежной Церкви последователь Феофана Полтавского епископ Серафим (Соболев), позднее воссоединившийся с РПЦ МП, выступавший на всеправославных совещаниях с критикой экуменизма и новокалендарничества и ныне прославленный Болгарской Церковью в лике святых, написал в 1935 г наиболее фундаментальную антисофианскую монографию - «Новое учение о Софии». В 1935 г. учение Булгакова практически одновременно было осуждено Синодом Московской Патриархии и Синодом РПЦЗ.
Ранее критика булгаковской софиологии была начата самим Ю.П. Граббе, опубликовавшем в 1927 серию очерков, а затем брошюру «Корни церковной смуты». В этих работах, посвященных одной и той же теме, как нельзя лучше сказалась разница подходов двух выдающихся церковных деятелей, бывших большую часть жизни жесткими оппонентами. Секретарь Синода РПЦЗ протопресвитер Георгий Граббе, «синодальный диктатор», превратился в самого безжалостного из гонителей святителя Иоанна, в одного из его фактических убийц. И у истоков это различие двух психологических и церковных типов вполне очевидно.
Работа Граббе - это блестящий, невероятно ехидный конспирологический очерк, пачка увесистого компромата на кружок Блока, софиологов и всю русскую религиозную философию в том же смачном, компрометажном и неприятном стиле, в каком сейчас пишет, допустим, Дмитрий Галковский (собственно весь «Бесконечный тупик» Галковского уместился бы в этой небольшой работе Граббе). Однако собственно богословского разбора в ней не так много, дело ограничивается вскрытием скандальных связей с теософами и Рудольфом Штайнером и интимными анекдотами о чете Блоков.
Работа о. Иоанна (Максимовича) - это два небольших очерка о догматических сочинениях Булгакова, касающихся мариологии и учения об Иоанне Предтече - «Купина неопалимая» и «Друг Жениха». Святитель не пытается вступать в философскую полемику с софиологией. Он пункт за пунктом показывает расхождение учения Булгакова со Священным Преданием Православной Церкви. Несоответствие учению Святых Отцов, исчерпывающему и боговдохновенному Преданию Церкви - вот всё, что он хочет уяснить, чтобы признать неправославие софиологии. Пытаясь представить Богоматерь как Софию-Вечную Женственность, Булгаков по сути перешел к апологии католического учения об отсутствии у Марии первородного греха, а не только отягчающих личных грехов, от которых Богоматерь была свободна ввиду Её праведности. Это вело к тяжелым последствиям для православной сотериологии. Если Мария была вне действия первородного греха, то значит и полученная от Неё Христом человеческая природа отличается от нашей, и мы находимся вне принесенного Христом человеческой природе обожения.
«Есть, говорят, София небесная, нетварная и есть София тварная, - пишет свт. Иоанн. - Находясь и в Божестве, и в творении, София соединяет Творца и тварь. Устанавливается как бы лестница сущностей, и этим уничтожается ясное различие между сотворившим и сотворенным. Высшая степень тварной Софии есть переход к Софии нетварной… Ясно видно стремление как бы сравнять Божество и человечество, поставить не только людей в зависимость от Бога, но и Бога в зависимость от людей. Для того и якобы возвеличиваются Дева Мария и Иоанн Предтеча, чтобы потом показать, что без представителей человечества ничего бы не мог сделать Богочеловек Христос. «Божество и человечество в сущности суть разные части одной лестницы».
Держась, казалось бы, вне философствования и абстрактных догматических определений, о. Иоанн в резюме своих статей предельно точно выделил главный пункт всей еретической теологической конструкции Булгакова - это попытка вытащить в православное богословие идею тварного посредничества между Богом и человеком, устранить прямое богообщение, передав его некоему промежуточному звену - Софии, не вполне Богу, но и не вполне твари. Понятно, что сами софиологи при этом претендовали на то, чтобы быть своеобразными посредниками при этом посреднике, получающими от Софии особые откровения. Вся граббевская конспирология из учения о «посреднике» выводилась, так сказать, дедуктивно.
Одновременно в 1928 году была опубликована и другая мариологическая работа свт. Иоанна «Православное почитание Божией Матери», посвященная раскрытию православной Мариологии в особенности в полемике с католическим учением о «непорочном зачатии Богоматери». Отец Серафим (Роуз) так характеризует богословствование свт. Иоанна, богословие благодатного ума, столь отличающееся от стиля богословия, модного в ХХ веке:
«В трудах , …совершенно отсутствует апологетика, они не открыты для дискуссии. Он не спорил, а просто излагал православное учение. Когда была необходимость опровергать ложные учения…, слова Владыки убеждали не последовательностью или логичностью аргументации, а самой силой изложенного им святоотеческого учения и цитируемых текстов. Он обращался не к академической или образованной среде, а к неповрежденной православной совести, и он не говорил о «возврате к святым отцам», потому что то, что он писал, было просто пересказом и передачей святоотеческого предания, без всякой попытки оправдать или извинить такой подход. Источники богословия Владыки Иоанна очень просты: Священное Писание, Святоотеческие писания (в особенности великих отцов IV и V веков) и самое отличающее - православные богослужебные тексты.
Последние, которые редко использовались в таком объеме новейшими богословами, указывают на чисто практический, нежели научный подход Владыки Иоанна к богословию. Очевидно, что он был полностью поглощен богослужением православной Церкви и что его богословие вдохновлено этим прямым источником. Вдохновение приходило не во время часов досуга, предоставленное для богословствования, а во время его ежедневного присутствия на всех церковных службах. Он воспринимал богословие как неотъемлемую часть обыденной жизни, и, несомненно, это сделало его богословом в гораздо большей степени, чем формальные богословские занятия.
Пожалуй, больше всего поражает абсолютная простота Владыкиных сочинений. Сразу ясно, что он принимает Православное предание прямо и безоговорочно, без всяких «двуличных» мыслей о том, как можно верить в это предание и все-таки оставаться «развитым, культурным» человеком. Он знал современную «критику» и, будучи спрошен, мог дать конкретные, четкие причины своего несогласия с ней в большинстве вопросов….
Несмотря на все его знания и умение критически размышлять, он продолжал верить в Православное предание просто, каким оно и передано нам Церковью. Большинство современных православных богословов, даже если они не подвержены самому крайнему протестантско-реформаторскому мышлению, все-таки смотрят на Православное предание через академическую обстановку, привычную для них. А Владыке Иоанну, прежде всего, были «привычны» православные богослужения, которым он посвящал много часов ежедневно, и таким образом у него отсутствует даже малейший «привкус» рационализма (не обязательно даже в плохом смысле этого слова), который находим и у самых выдающихся академических богословов. В его сочинениях нет «проблем»; его обыкновенно многочисленные цитаты лишь только указывают, где находится учение Церкви. В этом смысле он абсолютно единодушен с «мышлением Святых Отцов» и кажется нам как бы одним из них, а не просто комментатором богословия прошлого».
Именно этот не комментаторский, благодатный стиль богословствования ставил святителя Иоанна на несколько голов выше большинства современных ему богословов. Рядом с ним как богословом можно поставить только преподобного Иустина (Поповича) - боговдохновенного сербского православного философа и догматиста, который два года - 1932–34 преподавал в той же Битольской семинарии, что и свт. Иоанн. Однако отец Иустин - прежде всего мыслитель, писатель и смелый оригинальный философ. Святителю же Иоанну та же благодатная смелость была присуща прежде всего в практической жизни монаха, аскета и архипастыря. Главным для него все-таки было не письменное богословствование, а богопрославление богоугодной жизнью.
Живой святой
Святитель Николай (Велимирович) - еще один замечательный сербский святой, поучал семинаристов: «Если вы хотите увидеть живого святого, идите в Битоль к отцу Иоанну!»… Преподавателем семинарии о. Иоанн был с 1929 года и здесь, перед воспитанниками, открылось то, что дотоле было тайной от большинства - образ жизни истинного святого.
Святитель Николай (Велимирович) ценил и любил молодого иеромонаха Иоанна. Однажды, перед уходом из семинарии он повернулся к небольшой группе семинаристов и сказал: «Дети, слушайте отца Иоанна: он ангел Божий в человеческом образе». Сами семинаристы убедились в том, что свят. Иоанн действительно жил ангельской жизнью.
Отец Иоанн постоянно и беспрерывно молился, ежедневно служил Божественную Литургию или присутствовал на литургии, причащаясь Св. Христовых Таин, строго постился и ел, обыкновенно, один раз в день около полуночи. Будущий святитель с особенной отеческой любовью и внедрял в студентов-семинаристов высокие духовные идеалы. Они же первыми обнаружили его величайший подвиг аскетизма, замечая, что молодой иеромонах никогда не ложится спать, а если засыпает, то от изнеможения и, часто во время земного поклона в углу под иконами.
В первую неделю Великого Поста свят. Иоанн ничего, кроме одной просфоры в день, не вкушал, так же и на Страстной неделе. Когда наступала Великая Суббота, его тело было полностью истощено. Но в день Святого Воскресения Господня он оживал, его силы возвращались. На Пасхальной заутрене он так ликующе восклицал: «Христос Воскресе!», будто Христос воскрес именно в эту святую ночь. Его лицо светилось. Пасхальная радость, которой сиял сам Святитель, передавалась всем в храме. Это испытал каждый, кто был в церкви со свят. Иоанном в Пасхальную ночь.
Его терпение и скромность были подобны терпению и скромности великих подвижников и пустынников. События из Святого Евангелия он переживал так, как будто все это совершалось перед его глазами, и он всегда знал главу, где это событие найти и, когда нужно было, он всегда мог процитировать данный стих. Он знал характер и особенности каждого студента, так что он мог сказать в любой момент, когда и как любой семинарист отвечал, что он знал и чего он не знал. И это без каких бы то ни было записок. У свят. Иоанна был дар Божий - необыкновенная память.
Свят. Иоанна и семинаристов связывала взаимная любовь. Для них он был воплощением всех христианских добродетелей. Не было никакой проблемы, личной или общественной, которую он не мог бы сразу разрешить. Не было вопроса, на который он не смог бы ответить. Ответ всегда был сжатым, ясным, полным и исчерпывающим, потому что он был по-настоящему глубоко образованным человеком. Образование его, его «премудрость» зиждилась на самом прочном фундаменте, на «страхе Божием». За своих семинаристов Святитель молился усердно. Ночью он обходил келии, проверяя всех; одному поправит подушку, другому одеяло. Выходя из комнаты, он осенял спящих крестным знамением.
В 1934 году одна благочестивая женщина случайно встретила о. Иоанна в Белграде в трамвае, и тот сказал ей, что приехал по ошибке - ему вместо какого-то другого иеромонаха Иоанна прислали приглашение в столицу Сербии для хиротонии во епископа. Встретив её через несколько дней, он сообщил, что ошибка оказалась еще хуже - епископом хотят сделать его. Святитель пытался протестовать, указывая на то, что невнятно говорит - ему возразили, что и у пророка Моисея было то же затруднение, что не помешало ему вести народ Божий.
Пророчество
Хиротония епископа Шанхайского Иоанна 28 мая 1934 года была последней хиротонией, совершенной уже тяжело болевшим митрополитом Антонием (Храповицким). А накануне, 27 мая, на чине наречения во епископа, святитель Иоанн произнес проповедь, изложившую основные принципы, основные идеи его архипастырского служения.
«С первых дней, что начал сознавать себя, желал служить правде и истине. Родители мои возгревали во мне стремление непоколебимо стоять за истину, и душа моя пленялась примерами тех, кто отдавал за нее свою жизнь…
Задача каждого пастыря привлекать людей к тому единству, перерождать и освящать их. Что может быть более великим, чем воссоздать создание Божие! Какую большую пользу можно принести своему ближнему, чем подготовив его к вечной жизни! Нелегко выполнение сей задачи - приходится бороться с испорченной грехом природой человека. Часто встречается непонимание, а иногда сознательное сопротивление, ненависть со стороны тех, кого любишь и о ком заботишься. Велико должно быть самопожертвование пастыря и велика любовь к своему стаду…
Архипастырь ответствен не только за всех агнцев, Богом врученных ему, но и за пастырей. Взыщется с него за каждого грешника, которого вовремя не образумил, за каждого, кто шел путем правды, но совратился с него. Долг его болеть болезнями своих овец и тем исцелять их, подобно Пастыреначальнику Христу, «раною Которого мы исцелехом» (Исаия 53, 5) …
Долг его возвещать Христово учение его незнающим, памятуя заповедь Господню: «шедше в мир весь проповедите Евангелие всей твари» (Марк. 16, 15) . Будучи проникнут сознанием вселенскости Церкви, он не должен ограничиться заботой только о тех, кто непосредственно поручен ему, но должен духовным оком озирать всю вселенную Церковь Христову, желать просвещения всех народов и преуспеяния их в вере истинной, ибо в Церкви «несть еллин, ни иудей, варвар и скиф», но все суть одинаково любезныя дети Отца Небесного.
Заботясь о спасении людей, должно применяться к их понятиям; дабы привлечь всякого, подражая в том апостолу Павлу, и подобно ему нужно быть способным сказать: «Быть Иудеем яко иудей, да иудеи приобрящу, беззаконным яко беззаконен, да обрящу беззаконныя. Бых немощным, яко немощен, да немощныя приобрящу: всем бых вся, да всяко некия спасу» (I Кор. 9, 21–22) .
Заботясь о спасении душ человеческих, нужно помнить, что люди имеют и телесные потребности, громко заявляющие о себе. Нельзя проповедывать Евангелие, не проявляя любовь в делах…
Истинное христианство не состоит в умоотвлеченных рассуждениях и учениях, а воплощается в жизни. Христос сходил на землю не для того, чтобы преподать людям новые знания, а чтобы призвать к новой жизни. К вечной жизни мы приуготовляемся в жизни земной. Обстоятельства и события временной жизни влияют и на духовную жизнь человеческую. Сильные характером преодолевают влияние окружающей среды, а слабые поддаются ему. Сильные духом закаляются при гонениях, но слабые падают. Потому нужно, насколько возможно, создавать условия, в которых бы возможно больше людей могло духовно созидаться.
Пастырю нельзя уклоняться от участия в , но участвовать в ней нужно в качестве носителя Христова закона и представителя Церкви… Не делаясь политическим вождем и не вдаваясь в партийные распри, пастырь может давать духовное освящение явлениям жизни, дабы его пасомые знали путь, которого держаться, и являлись бы христианами как в своей личной жизни, так и в общественной. Архипастырь должен уметь каждому дать совет духовный: и монаху-отшельнику, очищающему душу от помыслов, и царю, устрояющему державу, и военачальнику, идущему на брань, и обычному гражданину. Особенно это нужно пастырю Русской Церкви, личная жизнь которого ныне тесно связана с событиями на Родине…
Разве можно безучастно взирать на то, как над священным Кремлем исполнились горькие слова пророка Исаии: «Како бысть блудница град верный Сион полн суда, в немже правда почиваше, ныне же убийцы» (Ис. 1, 24) . Какая верующая душа не содрогнется, размышляя об осквернении святынь и неслыханном гонении!.
…Христиане от первых веков переносили гонения за Христа, но никогда не радовались им, а возвышали свой голос против них. Целый ряд апологетов и мучеников изобличал гонителей в первые века, а за ними последовал великий сонм святителей и исповедников. В мирные времена святители и подвижники поучали, а в злые - изобличали носящих власть. Русь устроялась при непосредственном влиянии ее великих пастырей и молитвенников. Не можем мы не скорбеть, видя разрушение великого дома Богородицы, каковое имя носило некогда Русское государство. Мы не можем не испытывать боли, когда терзаются души и тела наших близких, когда страхом смерти принуждены к молчанию наши архипастыри и пастыри, находящиеся на Родине….
Мы остаемся частью Русской Церкви, страдающей и гонимой, облитой кровию священномучеников Владимира Киевского, Вениамина Петроградского, Гермогена Тобольского, Митрофана Астраханского, Андроника Пермского и бесчисленного множества других новых священномучеников и мучеников. Заветы их - святыня наша, которую мы должны сберечь до того времени, когда Богу угодно будет явить силу Свою и возвысить рог христиан православных. А до тех пор мы должны пребывать в духовном единстве с гонимыми, молитвой укрепляя их.
Заочно лобызаем узы их, скорбим о тех, кто поколебался. Знаем, что колебались иногда и древние исповедники истины. Но имеем примеры непоколебимости: пример Феодора Студита, изобличившего всякое отступление от церковной правды, пример Максима Исповедника, пример патриарха Ермогена.
Страшимся отступить от путей, которыми они шли, ибо если находящиеся под игом выставят в оправдание человеческую слабость, что скажем мы, если испугаемся одних угроз? Находясь в сравнительной безопасности, мы должны укрепляться духом, чтобы воссозидать разрушенное, если Господь благоволит «возвратити плен Сион», или же и самим пойти по стопам пострадавших за истину, если то потребуется. Ради того прежде всего мы должны хранить между собой единодушие и единство, представляя единую Русскую Церковь, а в то же время продолжать ее великое дело среди других народов… Теперь рассеянный русский народ сделался проповедником веры во всех краях вселенной. Задача Русской Заграничной Церкви позаботиться о том, чтобы просветить возможно большее число людей из всех народов…»
В этом замечательном слове была выражена во всей полноте программа, которой святитель Иоанн придерживался всё своё тридцатидвухлетнее архипастырское служение. Она служит своеобразным пророчеством святого самому себе. Стоять неколебимо за Правду. Не страшиться ненависти и непонимания и победы над ними любовью. Забота о внешнем благоприятном устроении паствы, уберегающем немощных от падения и вечной гибели истина, которую часто забывают многие современные ревнители, почему-то считающие, что атмосфера постоянного непрерывного и всеохватного жесткого прессинга для христиан «полезна». Проявлять заботу об общественной жизни, однако не превращать священников из наставников общества и граждан в политических партийных деятелей. Хранить достояние Русской Церкви, подвергающейся жестокому богоборческому гонению, не осуждать тех, кто идет на компромиссы с гонителями, но и не уподобляться им и молиться за всех гонимых. Использовать пребывание миллионов православных русских в Рассеянии для обращения ко всем народам с проповедью Православия, просветить как можно больше людей во всем мире истинным светом Христова Евангелия, преподаваемого Православной Церковью. Быть для этого обращения «всем для всех», примеряться к нужде каждого, каждому устроять путь ко спасению.
Весь этот долг в полной мере исполнил святитель Иоанн - гонимый и ненавидимый даже до попыток смертоубийства от своих же, устроящий дела русских общин в Шанхае, обеспечивающий изгнанникам из Китая въезд в США, строящий собор в Сан-Франциско, кротко противящийся подчинению богоборцам, непрестанно молящийся за всех православных в узилище, призывающий к Православию сынов всех народов, устраивающий православные церкви во Франции и Голландии и, наконец, нашедший себе достойного духовного сына в виде первого «урожденного американца» среди православных монахов, священников и богословов - о. Серафима (Роуза).
Новый епископ прибыл из Сербии в Шанхай 21 ноября 1935 г. на Введение во храм Пресвятой Богородицы. Одновременно с ним шло письмо митрополита Антония (Храповицкого) архиепископу Димитрию Хайларскому: «вместо себя, - как мою собственную душу, как моё сердце, - посылаю вам епископа Иоанна. Этот маленький тщедушный человек, с виду почти ребенок - на деле зерцало аскетической твердости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления».
Святитель Иоанн Максимович известен в России не так давно, но в эмиграции его почитали на всех континентах, и, видя его святую жизнь, многие русские люди возвращались ко Христу, а западные начинали задумываться об истинах христианства.
Родиной Владыки Иоанна была Харьковщина, там 4 июня 1896 года он появился на свет в дворянской семье Максимовичей. Отец его был предводителем дворянства в своем уезде. Его род уже дал России одного святого - митрополита Иоанна (Тобольского).
В крещении новорожденного мальчика назвали Михаилом. Он рос болезненным. Образование получил соответственно своему происхождению - кадетский корпус и юридический факультет Харьковского Университета, после окончания которого даже работал в суде. Со студенческой скамьи окружающие воспринимали Михаила человеком особой духовной одаренности, так что популярный в то время среди верующей молодежи архиепископ Антоний (Храповицкий) постарался с ним познакомиться. Впоследствии он оценивал Иоанна (Максимовича) как человека, близкого ему по духу. Конечно, влияние архиепископа, ставшего его духовником, было огромным, и уже в эмиграции в 1926 году он постригает его в монашество с именем Иоанн. Вслед за этим последовало рукоположение. В эмиграции, в Югославии, невзирая на страшную нищету и необходимость постоянно добывать деньги на жизнь, юноша закончил Богословский факультет белградского университета. Несколько лет молодой иеромонах подвизался на учительском поприще, и, надо сказать сразу о двух вещах. Во-первых, поскольку семинария, где он трудился, находилась в Битоле, он попал под влияние великого сербского подвижника епископа Николая (Велимировича), во-вторых, с первых же шагов на пути монашеском он проявил себя как великий аскет. Подобно древним монахам, он никогда не спал лежа, строго постился и каждый день служил Божественную Литургию или хотя бы причащался, если не мог послужить. «Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления», - писал об иеромонахе Иоанне (Максимовиче) первоиерарх Русской Церкви Заграницей митрополит Антоний (Храповицкий). Студенты впоследствии вспоминали не только о его аскетизме, но и о доброте и заботе по отношению к ним. «В этот же период он опубликовал ряд Богословских работ («Почитание Богородицы и Иоанна Крестителя и новое направление русской Богословской мысли», «Как Святая Православная Церковь чтила и чтит Божию Матерь», «Учение о Софии - Премудрости Божией»), в которых со святоотеческих позиций полемизировал со сторонниками теологической концепции «софиологии », в первую очередь, со священником Сергием Булгаковым ». Кое в чем он был не согласен и с Владыкой Антонием (с его теорией искупления), но из уважения к духовному наставнику полемизировал с ним частным образом.
Об архиерействе он, по свойственной ему скромности, и не помышлял, и, когда его вызвали в Белград, чтобы сообщить о рукоположении, он решил, что это ошибка и сильно возражал, доказывая, что и недостоин, и косноязычен. Ему только заметили, что у пророка Моисея была та же проблема.
Он был хиротонисан во епископа 28 марта 1934 года и сразу же отправился в Шанхай по месту своего назначения. В Шанхае его ждал недостроенный собор и острый конфликт между христианами различных юрисдикций. Ему пришлось Святитель Иоанн Максимович известен в России не так давно, но в эмиграции его почитали на всех континентах, и, видя его святую жизнь, многие русские люди возвращались ко Христу, а западные начинали задумываться об истинах христианства.
«Заботясь о спасении душ человеческих, - говорил святитель, - нужно помнить, что люди имеют и телесные потребности, громко заявляющие о себе. Нельзя проповедовать Евангелие, не проявляя любовь в делах».
Он следовал этому принципу неукоснительно. К своим чадам духовным он относился, как отец к детям - знал кого как зовут, кто в чем нуждается, кто где живет. Особо заботился о детках. Он ходил по улицам Шанхая и собирал брошенных детей, нередко просто выкупая их у китайцев. Помещал он их в созданный им приют во имя святителя Тихона Задонского. Этот приют спас от бродяжничества около трех с половиной тысяч малышей и вырастил их достойными людьми. Туда же помещались дети малообеспеченных родителей. Питомцы его до сих пор с благодарностью вспоминают о Владыке. Он был строг и к детям, и ко взрослым, если дело касалось Богослужения - и очень мягок и добродушен за пределами храма - мог поиграть c малышами, пошутить с ними. Дети его обожали.
«Уже скоро для его новой паствы стало очевидным, что Владыка - великий аскет. Основу его подвижничества составляли молитва и пост. Пищу он принимал один раз в день - в 11 вечера. В первую же и последнюю седмицы Великого Поста не вкушал и вовсе, а в остальные дни этого поста и Рождественского - только алтарный хлеб. Ночи проводил обычно в молитве и, когда, наконец, силы его истощались, клал голову на пол, забываясь на несколько часов перед рассветом. Когда же приходило время служить утреню, он, бывало, не отвечал стучавшим в дверь, тогда, войдя, они находили его свернувшимся на полу у икон и побежденного сном. От легкого прикосновения к плечу он вскакивал и через несколько минут уже служил в храме - холодная вода стекала с его бороды, но он был совершенно бодр.
Владыка служил в соборе каждое утро и вечер, даже когда был болен. Литургию он совершал здесь (как и в последующие годы) ежедневно, а если по какой-либо причине и не мог этого сделать, то по крайней мере приобщался Святых Тайн. Где бы он ни был, он не пропускал Богослужения. «Однажды, - передает свидетель, - у Владыки тяжко распухла нога, и консилиум врачей, опасаясь гангрены, предписал ему немедленную госпитализацию, от которой он категорически отказался. Тогда русские врачи оповестили приходской совет о том, что они освобождают себя от всякой ответственности за его состояние и даже за жизнь. После долгих уговоров членами совета, которые готовы были даже насильно госпитализировать его, Владыка вынужден был согласиться и утром, за день до праздника Воздвижения Креста Господня, был отправлен в русский госпиталь, однако к 6 часам, прихрамывая, пришел в собор пешком и начал служить. За день опухоль совсем прошла».
Владыка любил долгие уставные Богослужения и практически ничего не сокращал, даже если ему приходилось опаздывать на службу, а это иногда случалось из-за его невероятной занятости.
Позже, во Франции, его прозвали Иоанн Босой, потому что он всегда ходил босиком. Священноначалие решило его обуть, и ему велено было носить обувь.
Он честно носил ее подмышкой.
В конце концов, под давлением руководства пришлось обуться, но он ходил только в мягких туфлях или в сандалиях и всегда без носков - в любую погоду. Однако и эта обувка нередко отдавалась нищим, и тогда он опять оказывался босиком. Он и служил в таком виде, за что подвергся суровому порицанию от начальства. Одежда у него тоже была убогая из самой дешевой китайской ткани.
Владыка ежедневно посещал больных, исповедовал их и причащал, причем, нередко делал это без приглашения - Господь открывал ему, кто из его духовных чад нуждается в его молитвенной помощи. Чтобы попасть к болящему, он мог и через фронт перейти (во время японско-китайской войны), совершенно ничего не боясь. Он верил Господу, и Господь его хранил. Он причащал и ночи напролет молился у постели умирающих, а утром им становилось легче, или болезнь проходила совсем. Но если он видел, что человек должен отойти ко Господу, то обязательно приобщал его Святых Тайн в день кончины и очень строго взыскивал с подчиненных ему священников, если они не успевали это сделать.
Он нес свет Христов в самые темные углы - в тюрьмы и психиатрические больницы. В тюрьмах он служил Литургию на обыкновенном маленьком столике и причащал скорбящих. Его посещения всегда были радостью - узники утешались, одержимые и душевнобольные умиротворялись, а болящие исцелялись.
Известно немало случаев его чудесной помощи. «Вот одно чудо среди многих, совершенных молитвами Владыки, свидетельство о котором находится в архиве Окружного госпиталя в Шанхае (сообщила Н. Маковая).
«Людмила Дмитриевна Садковская увлекалась спортом - скачками на лошадях. Однажды лошадь сбросила её, и она сильно ударилась головой о камень, потеряв сознание. Её без сознания привезли в госпиталь. Собрался консилиум из нескольких врачей, признали положение безнадежным - едва ли доживет до утра: почти нет биения пульса, голова разбита, и мелкие кусочки черепа давят на мозг. При таком положении она должна умереть под ножом. Если бы даже ее сердце позволило делать операцию, то при благополучном исходе она должна была остаться глухой, немой и слепой.
Её родная сестра, выслушав все это, в отчаянии и заливаясь слезами бросилась к архиепископу Иоанну и стала умолять его спасти сестру. Владыка согласился, пришел в госпиталь, попросил всех выйти из палаты и молился около двух часов. Потом он вызвал главного врача и попросил освидетельствовать больную. Каково же было удивление врача, когда он услышал, что её пульс был как у нормального, здорового человека! Он согласился немедленно сделать операцию, но только в присутствии архиепископа Иоанна. Операция прошла благополучно, и каково же было удивление врачей, когда после операции она пришла в себя и попросила пить! Она все видела и слышала. Живет она и до сих пор: говорит, видит и слышит. Я знаю ее 30 лет. Н.С.М». Подобных случаев в практике Владыки были сотни, а, может и тысячи.
В 1946 году Владыка Иоанн был возведен в сан архиепископа.
Когда в Китае захватили власть коммунисты, в 1949 году Владыка вместе со своей паствой эмигрировал в Америку, но это было непросто - к русским в Америке относились настороженно, и Владыке довольно долго пришлось сидеть на ступеньках Белого Дома прежде, чем его приняли власти. Он сумел добиться изменений в американском законодательстве, и почти вся его паства прибыла в Штаты. Перевалочным пунктом на их пути стал остров Тубабао на Филиппинах.
Главной особенностью тамошнего климата были постоянные тайфуны. Пять тысяч русских эмигрантов жили в палаточном городке, и Владыка Иоанн каждый день обходил его и благословлял с четырех сторон. За 27 месяцев их пребывания на Тубабао там ни разу не было тайфуна. Вернее, один тайфун на них нацелился, но по молитвам Владыки, он обошел остров стороной. Интересно, что аборигены сразу же связали это чудо с молитвами Владыки и даже успокаивали русских, говоря: «Пока ваш святой человек обходит ваш лагерь, с ним ничего не случится».
В 1951 году Синод направляет его в Западноевропейскую епархию с кафедрой в Париже, а затем в Брюсселе, и Владыка Иоанн становится одним из ведущих иерархов Русской Зарубежной Церкви.
В Западной Европе Владыка принимает под свою юрисдикцию местную Голландскую и Французскую Православные Церкви. Теперь он стал служить Божественную литургию по-голландски и по-французски, как раньше служил по-гречески и по-китайски (а позже будет литургисать на английском языке). Cлужил он обычно на языке той страны, в которой находился. На французском и голландском он стал издавать Богослужебную литературу. Он «окормлял греческие, арабские, болгарские и румынские православные приходы, придав им особый статус. Способствовал появлению приходов западного обряда . Рукоположил испанского православного священника для Мадридской миссии».
«В Париже, где цены за аренду превышали возможности прихода, помещением для храма послужил обычный гараж. «Церковь в гараже» стала любимым приходом для русских, приезжавших на службы со всех концов города и из пригородов. Особым покровительством владыки пользовался и перебравшийся к тому времени во Францию Леснинский монастырь.
Для своих духовных воспитанников владыка оставался тем же, кем был прежде - другом, молитвенником, к которому можно было обратиться за помощью в любой день и час. Поражала его доступность, совершенная непритязательность и забвение себя ради других. В Европе архиепископа Иоанна признавали человеком святой жизни, так что и католические священники обращались к нему с просьбой помолиться за больных».
В Европе стараниями Владыки Иоанна было восстановлено почитание местных святых периода неразделенной Церкви. Причем, он собрал сведения не только об общепочитаемых, но и о местночтимых святых, составил их перечень, отыскал изображения и с этим обратился в Синод. Его инициатива была поддержана и в календаре православной Церкви появились новые древние святые.
Он принимал очень активное участие в канонизации Царя-мученика и отца Иоанна Кронштадтского, по примеру которого он служил ежедневно Литургию.
Последним назначением Владыки Иоанна была кафедра в Сан-Франциско, где находился самый крупный приход Русской Зарубежной Церкви. В общине возникли серьезные разногласия по поводу строительства собора, и, по просьбе шанхайских чад Владыки Иоанна, его перевели сюда.
Он появился там на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 21 ноября (4 декабря) 1962 года.
Владыке удалось примирить враждовавшие стороны и достроить собор, но по этому пути он взошел на Голгофу. Его обвинили в финансовых махинациях и втянули в судебное разбирательство. Он был оправдан, но очень мучительно переживал позор и клевету, тем более, что исходило все это от коллег-священнослужителей.
Он никого не осуждал и страдал молча.
Владыка Иоанн ратовал не только за теоретическую чистоту Православия, но и за практическую.
Однажды «вечером накануне 19 октября (2 ноября) 1964 года, когда Русская Зарубежная Церковь праздновала торжественную канонизацию отца Иоанна Кронштадтского, которого Владыка глубоко почитал (даже принимал активное участие в составлении ему службы и акафиста), группа русских решила организовать в эту ночь (пришедшуюся к тому же на канун воскресенья) хэллоуинский бал, и в соборе Сан-Франциско во время первого всенощного бдения, посвященного святому Иоанну Кронштадтскому, весьма многие, к великой печали Владыки, отсутствовали. После службы Владыка пошел туда, где все еще продолжался бал. Он взошел по ступенькам и вошел в зал - к полному изумлению участников. Музыка прекратилась, и Владыка в полном молчании пристально посмотрел на онемевших людей и стал неспешно обходить зал с посохом в руке. Он не произнес ни слова, да в том и не было нужды: один взгляд Владыки уязвил совесть каждого, вызвав всеобщее оцепенение. Владыка ушел в молчании, а на следующий день он метал громы святого негодования и ревностно призывал всех к благоговейной христианской жизни».
Конечно, многие не понимали его юродства, детской непосредственности поведения, того, что служение беднейшей части своей паствы он ставил превыше всего, и эти люди испортили Владыке много крови. Он без колебаний признавал собственную неправоту и часто поражал знавших его людей совершенно нестандартными решениями, в которых, однако же, угадывалась воля Божья.
«Когда митрополит Анастасий в 1964 году объявил о своем уходе на покой, архиепископ Иоанн стал основным кандидатом в его преемники на место митрополита и Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви. При повторном голосовании он остался одним из двух кандидатов при разнице между ними в один голос. Чтобы разрешить это ровное распределение, владыка пригласил к себе самого младшего из иерархов, епископа Филарета, и уговорил этого неожиданного кандидата ответственно и благоговейно принять на себя столь высокое служение. На следующий день он снял свою кандидатуру и рекомендовал избрать епископа Филарета, коего епископы и выбрали единогласно, усмотрев в этом внезапном повороте событий действие благодати Святого Духа.
Такого высокого авторитета среда иерархов Русской Забежной Церкви Владыка достиг незадолго до конца своей земной жизни. И этот авторитет основывался не на каких-то внешних достоинствах, ибо Владыка был тщедушен, согбен, не обладал ни честолюбием, ни хитростью, не имел даже ясного выговора. Основывался он исключительно на тех внутренних духовных достоинствах, благодаря которым он стал одним из великих православных иерархов этого столетия и воистину святым человеком. В нем воссияла праведность».
Он был прозорливец и чудотворец, но свои духовные дары прикрывал очень непосредственным, очень добрым, почти детским юродством. Господь открыл ему время и место его блаженной кончины, о чем свидетельствуют несколько близких ему людей. Скончался он 2 июля 1966 года во время молитвы "в своей комнате в приходском здании, стоящем рядом с храмом, без предварительных признаков какой-либо болезни или скорби. Слышали, как он упал, и, когда подбежавшие на помощь посадили его на стул, упокоился мирно и, видимо, безболезненно пред образом чудотворной Курской иконы Знамения».
Пока решался вопрос о месте захоронения, тело Владыки в жару 6 дней лежало непогребенным без малейших признаков тления и разложения, не было никакого неприятного запаха. Руки его, по свидетельству очевидцев, были мягкими. Владыка был похоронен в крипте построенного им собора.
После кончины Владыки на его могиле стали происходить чудеса.
Нетленные мощи блаженного Иоанна Максимовича были изучены комиссией по канонизации, которая нашла, что они похожи на мощи Киево-Печерской Лавры и православного Востока. 2 июля 1994 года Русской православной Церковью Заграницей Владыка Иоанн Максимович был торжественно причислен к лику святых. В 2008 году он был прославлен у себя на Родине.
Радуйся, ратаю новых сел,
Радуйся, насадителю словесных прозябений,
Радуйся, трудниче плавых нив,
Радуйся, вертоградарю словеснаго рая,
Радуйся, святителю Иоанне, уединенный делателю жатвы Господни!
Использованная литература:
1. Иеромонах Серафим (Роуз), игумен Герман (Подмошенский). «Блаженный Иоанн Чудотворец».
2. Архиепископ Иоа́нн Максимо́вич - Википедия
3. «Святой аскет вселенского значения» Сайт Русской Православной Церкви святых Новомучеников и исповедников Российских в Бруклине
Похожие записи:
Анализ стихотворения «Поет зима – аукает С есенин идет зима аукает жанр
"Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство" Спасибо товарищу сталину за наше счастливое детство
Жириновский жмет, коммунисты отстают
История рюриковичей и их генеалогическое дерево
Давальческое сырье: бухгалтерский учет Давальческая схема 1с
